Вестники несчастья (сборник)
Шрифт:
– Нет, она... у нее на лице было такое жуткое выражение... ужаса... боли и... как будто она не могла понять, зачем я это сделал.
– Где был нож, когда она упала?
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
– Нож был у нее в правой стороне тела или в левой?
– Не помню.
– Постарайтесь вспомнить.
– Не знаю. Как раз в тот момент я услышал, как открывается входная дверь, и единственное, что меня интересовало, – как бы поскорее смыться.
– Что она сделала, когда вы ее ударили? Может быть,
– Нет, попятилась прямо назад. Так, как будто не могла поверить в то, что я сделал, и... как будто не хотела находиться рядом со мной, понимаете?
– А потом она упала?
– Да. У нее... подломились ноги... она схватилась за живот, ее руки... это было ужасно... они хватали воздух, понимаете? А потом она упала.
– В каком положении?
– На бок.
– На какой?
– Я по-прежнему мог видеть рукоятку ножа – значит она упала... на бок, противоположный тому, куда я ее ударил.
– Вы же видели, как она лежала на полу. Покажи те мне.
– Ну... – Корвин поднялся с койки и встал перед Кареллой. – Предположим, что койка – это окно. Ее ноги были вытянуты в мою сторону, а голова повернута к окну. Представьте себя на моем месте... – Корвин лег на пол и вытянул ноги по направлению к Карелле. – Вот в таком положении она и лежала.
– Хорошо, теперь покажите, на каком боку.
Корвин перекатился на правый бок.
– Вот на этом.
– Значит, на правом?
– Выходит, что да.
– А нож торчал в левом боку, так?
– Да.
– Точно там, куда вы ее ударили?
– Наверное, да.
– Когда вы разбили стекло и вылезали из окна, нож был в том же самом положении?
– Не знаю. Я больше не смотрел ни на нож, ни на нее. Я только хотел побыстрее выбраться оттуда. Ведь кто-то же вошел в квартиру, понимаете?
– И последний вопрос, Ральф. Когда вы вылезали из окна, она была мертва?
– Понятия не имею. Она истекала кровью и... лежала очень Тихо. Наверное, да. Точно не знаю.
– Алло, мисс Симонов?
– Да.
– Детектив Клинг, восемьдесят седьмой участок. Я...
– Простите, кто?
– Клинг, детектив Клинг. Помните, мы с вами говорили в вестибюле...
– Ах да, конечно! Как ваши дела?
– Спасибо, отлично. Я вам весь день звоню. И только сейчас мне пришло в голову – тоже мне, тот еще детектив! – что вы, наверное, на работе и до пяти вас не будет дома.
– Да, я действительно работаю, – сказала Нора, – но только дома. Я свободный художник. Вообще-то мне давно пора завести автоответчик. Я ездила навестить мать. Жаль, что вам пришлось так долго дозваниваться.
– Что ж, – Клинг улыбнулся, – все-таки мне повезло.
– Я только что вошла, даже не успела снять пальто.
– Я подожду.
– Подождете? А то эта квартира ужасно жаркая. Стоит закрыть все окна, и здесь можно будет выращивать орхидеи. А если оставить окно открытым хотя бы на маленькую щелочку, то приходишь домой и как будто попадаешь на Северный полюс. Я сейчас... Боже, да здесь задохнуться можно!
Дожидаясь, пока Нора подойдет к телефону, Клинг разглядывал медный браслет на запястье. Если он и в самом деле начнет действовать, надо будет послать такой же своей тетушке в Сан-Диего, которая вот уже почти пятнадцать лет страдает от ревматизма. А если не начнет, то он подаст на Мейера в суд.
– Алло, вот и я.
– Алло.
– Теперь все в порядке, – сказала Нора. – Не выношу крайностей, а вы? На улице жуткий мороз, а в квартире градусов под тридцать... Мистер Клинг, а по какому поводу вы звоните?
– Наверное, вам уже известно, что мы арестовали человека, который совершил убийство у Флетчеров...
– Да, я прочла в газете.
– Сейчас прокуратура возбудила против него уголовное дело. Сегодня утром нам оттуда позвонили и просили узнать, не могли бы вы подъехать и опознать Корвина как человека, которого вы видели в подвале вашего дома?
– А для чего это нужно?
– Простите, мисс Симонов, не понял...
– В газетах писали, что вы получили полное признание. Зачем же вам понадобилось еще и...
– Да, разумеется, все это так, но его адвокат настаивает, чтобы в деле были представлены все улики.
– Зачем?
– Ну, например... предположим, что я признался в том же убийстве, а вышло так, что на ноже не мои отпечатки пальцев и я не тот, кого вы видели в подвале, потому что на самом деле в ночь убийства я был где-нибудь в Сканектеди. Понимаете, что я имею в виду? Есть признание или нет, но прокурор должен располагать неопровержимыми доказательствами.
– Понятно.
– Вот я и звоню, чтобы выяснить, согласны ли вы опознать этого человека?
– Да, конечно.
– Как насчет завтрашнего утра?
– В котором часу? Обычно я встаю довольно поздно.
– Назовите удобное для вас время сами.
– Сначала скажите, где все это будет происходить.
– В центре, на Арбор-стрит, там, где здание уголовного суда. Вы заворачиваете за угол и...
– Но я не знаю, где находится уголовный суд.
– Суд? На Хай-стрит.
– Теперь понятно, это в самом центре.
– Да.
– Одиннадцать утра для вас не слишком поздно?
– Нет, отлично.
– Тогда договорились.
– Я встречу вас в вестибюле. Арбор-стрит, 33. Без пяти одиннадцать, о'кей?
– О'кей.
– Если только я не перезвоню вам. Мне надо договориться с прокуратурой...
– А когда вы будете перезванивать? Если, конечно, будете.
– Через две-три минуты.
– Тогда все в порядке. Просто я хотела принять ванну.
– Если я не позвоню в ближайшие... ну, скажем, пять минут, то увидимся утром.