Вестники времен: Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа
Шрифт:
– Что будет угодно господину? – хмуро спросил Уилли, предполагая, впрочем, что сейчас потребуют нежданные гости: вина, эля, хорошей еды. И желательно подешевле, а то и вовсе бесплатно.
Рыжий немец поднялся по всходу, остановился рядом с хозяином, и сказал, немного спотыкаясь на сложных словах:
– Двумя днями раньше по нашей вине сгорел твой сарай. Возьми это и построй новый.
Уилл ошеломленно наблюдал, как молодой господин снял с пояса тяжелый, плотно набитый мешочек, развязал стягивавший его кожаный шнурок и высыпал себе на ладонь с десяток монет. Когда кругляшки перекочевали в руки хозяина «Серебряного щита», рыжий слегка кивнул и двинулся обратно к своим спутникам, так и не покинувшим седел.
– Погодите. – Уилл настолько поразился произошедшему, что догадался остановить приезжего только опробовав на зуб золотые дублоны Людовика Французского и убедившись, что монеты самые настоящие. – Господа хорошие, святой отец, разве можно уезжать, не покушав? Тут не только на новый сеновал хватит, но и вам на обед! Заходите в дом!
Сэр Мишель вопросительно взглянул на отца Колумбана, и отшельник кивнул:
– Давайте перекусим, коли предлагают. Ехать долго.
Лошадьми и мулом отца Колумбана занялся прислуживавший в трактире мальчишка из Сен-Рикье. Отшельник первым прошел в трактир, потянул носом воздух и сокрушенно проворчал:
– Сегодня печеная баранина. Гореть нам всем в аду. Чревоугодие, если говорить прямо, есть смертный грех.
– Бросьте, святой отец, – отозвался Гунтер, усаживаясь за знакомый по недавнему посещению «Серебряного щита», стол. – Вас послушать, так простому человеку шагу ступить нельзя, не согрешив. У нас на многие вещи смотрели проще.
– Вот и докатились до всеобщих войн, – парировал отшельник. – Я, откровенно говоря, вообще не понимаю, как вы жили в своем будущем. После твоих рассказов, сын мой, мне плохие сны снились.
Сэр Мишель опустился на лавку рядом с оруженосцем, грохнув ножнами меча.
– Почти до рассвета сидели, – укоризненным тоном сказал рыцарь, – вместо отдыха. Так кому хочешь разная жуть видеться будет…
И правда, Гунтер да святой выглядели уставшими и не выспавшимися. Засиделись они вчера до глубокой полуночи, разговаривая тихо, чтоб не разбудить сэра Мишеля. Гунтер, перемыв загаженную отцом Колумбаном посуду, вышел наружу вылить грязную воду из котла, да посмотреть, что поделывает отшельник. Святой увлеченно рубил дрова, беседуя сам с собой на высокой латыни – наверное, молитвы бормотал. Германец предложил свою помощь, и вдвоем они быстренько управились, а затем, устроив в очаге настоящий пожар, заново уселись за стол. Сэр Мишель дрых беспробудным сном истинного праведника или закоренелого грешника и посему слышать мудреных речей, продолжавшихся едва не до рассвета, не мог.
Гунтер задал, почитай, все интересовавшие его вопросы и получил ответы, не в пример более четкие и доходчивые, нежели во время бесед с Мессиром. Интересно было все: почему в замках живут домовые, кто сейчас король и что он делает, как расплачиваться с торговцами или содержателями постоялых дворов, хороший ли человек аржантанский бейлиф, и наконец, где можно спрятать страшного дракона Люфтваффе?..
Отец Колумбан покатывался со смеху, выслушивая недоуменные речи человека, рожденного семь с половиной столетий спустя, но искренне старался просветить несмышленого оруженосца как в делах чисто житейских, так и в высоких материях. Выяснилось множество занятных вещей. Оказывается, новый мир и действительно до последней пылинки повторял прежний, изначальный, а домовые, ведьмы и прочая нечисть, равно как и чудеса, творимые святыми да всякими штучками наподобие гвоздей Истинного Креста (само собой настоящих, а не поддельных), проистекали оттого, что мир просто не успел состариться и большая часть силы, вложенной в миг Творения, оставалась на Земле. Конечно, и непритворная вера играла огромную роль – люди здесь стоят гораздо ближе к Богу, нежели в более поздние времена. Однако и дьявол не пребывает в бездействии… Таким образом, в двенадцатом веке вполне можно встретить вампира, настоящее привидение или даже оборотня-вервольфа. А Чаша Святого Грааля и впрямь существует, а обретший ее рыцарь получит бессмертие…
Такие дела.
– Как я здесь буду жить? – в конце концов схватился за голову Гунтер, и отшельник мигом переменил тему разговора, не давая оруженосцу погрязнуть в грехе уныния:
– Кто-то здесь хотел исповедаться? Не передумал?
– Какое тут… – вздохнул германец. – Хорошо, святой отец, грешна я…
– Это и барсуку понятно, – хмыкнул отец Колумбан. – Давай к огню усаживайся. У меня, честно признаться, жбанчик с пивом остался, специально прятал. А то наш рыцарь пиво трескать горазд – все до капли выдул бы. Давай, кайся, сын мой…
И святой отшельник, умело выбив деревянную затычку, наполнил две кружки.
Шептались они очень долго, и на исповедь ночной разговор походил менее всего. Отец Колумбан принялся расспрашивать германца не про его грехи, а о житии людей в далеком будущем, об истории крестовых походов, про королей нынешних и пока не родившихся. Гунтер рассказывал все, что сумел вспомнить, немало огорчив отца Колумбана повестью о скорой гибели христианских королевств в Святой Земле, смерти императора Фридриха и предрешенном завоевании Нормандии и Аквитании армией французского короля. Отшельник ужасно расстроился, но потом вдруг просиял:
– А ведь этого может и не произойти! Вот будет здорово вам с Мишелем утереть нос проклятому язычнику Саладину! Попробовать всегда можно!
– Это как? – не понял Гунтер. – Мы же не короли и не герцоги! Кто станет нас слушать?
– Добиться можно многого, – отмахнулся отец Колумбан, – главное захотеть.
Когда Гунтер совершенно выдохся и захотел спать, отшельник отпустил ему грехи, сказав потом:
– Значит, так. Утром я вас подниму и отправлю в замок. Соберете нужные вещи, возьмете лошадей, прихватите какую-нибудь верховую скотинку для меня и заедете сюда.
– Зачем? – удивился германец. – Куда-то отправляетесь?
– Провожу до полдороги, – ответил святой Колумбан. – Хочется посмотреть на твоего дракона. Верней, на са-мо-лет. Может, получится к хозяйству приспособить.
После этих загадочных слов святой отвернулся к стене и почти сразу захрапел.
«Здорово все-таки водить знакомство с настоящим святым, бароном-феодалом и даже дьяволом, – задремывая, подумал Гунтер, – кто бы мог подумать…»
Когда все уснули, из небольшой норки за очагом вылез мохнатый бурый домовой и, забравшись на стол, допил оставшееся в кружке отшельника ячменное пиво.
Все утро было наполнено беготней. С превеликим трудом отец Колумбан растолкал сэра Мишеля и оруженосца, напоил жаловавшегося на головную боль после удара посохом Гунтера неким целительным, но исключительно гадостным на вкус отваром и вытолкал обоих за дверь, приказав вернуться до полудня. Едва заявившись в замок Фармер, сэр Мишель поднялся к барону, сказал, что они с оруженосцем уезжают в Аржантан, и попросил дать необходимое снаряжение. Барон Александр отослал сына вместе с оказавшимся рядом Жаком вниз, сказав слуге помочь сэру Мишелю собраться, а сам вызвал к себе Гунтера. В чем состояла беседа, германец рыцарю не признался, но это было и так понятно: Гунтер вышел из комнаты господина барона с парой увесистых кошелей, набитых золотом. Наверняка батюшка сэра Мишеля приказал оруженосцу сына то же, что приказывал ранее Жаку – беречь каждую монету, а сэру Мишелю выдавать деньги только по самой насущной надобности. По расчетам барона Александра золота должно было хватить и на приличный доспех да доброе оружие, и на дорогу.