Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа
Шрифт:
— Или как их проводник, — добавил сэр Мишель. — Хотя стал бы нанятый для такого дела человек привлекать к себе столько внимания. Возможно, он и сам не знает, с кем связался.
— Или знает, потому и злится, что выхода у него нет, мало ли чем эти нечестивцы могли его запугать, — подхватил Гунтер.
— Никто не может запугать христианского рыцаря! — провозгласил сэр Мишель, гордо выпрямившись в седле. — Никто, даже Саладин или сам сатана… Или ставленник Лорда, чёрт его дери!
— Не задерёт. Лорд же сам его и поставил, — усмехнулся Гунтер. — Кстати, тебе не кажется, что у нас всё слишком уж благополучно?
— А иначе и быть не может, — пожал плечами сэр Мишель. — Мы же богоугодное дело вершим. Мы же… — норманн запнулся, подбирая слова. — Ведь мы настоящие паладины, вот!
— Чего? — поморщился Гунтер. — Какие ещё паладины?
— Разве
— Слышал, — ответил германец. — У нас тоже дают обеты верности и даже часто соблюдают их. Знаешь слово «присяга»? Так вот, в нашей арм… войске положено было присягать на верность стране и её… повелителю.
— Видишь, видишь, — обрадовался сэр Мишель. — У вас это — положено, а мы делаем от души. Правильно?
— Это всё слова, дорогой мой рыцарь, — нерешительно покачал головой Гунтер, не понимая, зачем Мишель завёл этот разговор. — Я привык к тому, что слово во все времена держится не слишком хорошо…
— Вот неправда! — крякнул сэр Мишель. — У нас не так! Слово — очень опасное оружие, и его всегда можно обратить против себя или другого человека. Между прочим, норманны, жившие раньше, почитали оскорбление словом почище оскорбления действием, пощёчины, например. Скальды иногда складывали обидные ниды — такие короткие стишки, всего на восемь строчек. Хулительный нид был самым жутким оскорблением, и оно смывалось только кровью… Традиция, кстати, посейчас сохранилась.
— Это как? — не понял германец. — У вас ещё принято сочинять подобное?
— Не совсем, конечно, — согласился сэр Мишель и прокашлялся. — Ты, наверное, никогда не слышал о Бертране де Борне? Это самый знаменитый менестрель Аквитании. Его песни даже король Ричард поёт. Есть одна история, не знаю, правдивая или нет… Я её около года назад слышал от самого Бертрана, когда воевал у принца и короля Французского. Спеть?
— Давай, — кивнул Гунтер. Ехать было скучно, а послушать настоящую песню барда раннего Средневековья даже интересно.
Сэр Мишель некоторое время хмурился, вспоминая слова, и затем начал чуть хрипловатым баритоном:
Много есть на свете баллад старинных — Пели мне их в детстве под треск камина, Чёрных королей побеждала лютня, Белым королём становился скальд. Замок мой стоит на семи холмах, Бродит влага винная в погребах, Плющ ковром зелёным обвил фасад, А беда случилась пять лет назад… Был осенний вечер, мела пороша, В двери постучал менестрель продрогший, Он сказал, что бродит давно по свету, И просил за песни ночлег и кров. Сталь его зрачков высекала искры, Лютню он сжимал, словно ствол баллисты, Я его впустил, обещав за вису Дать ему и кров, и ночлег, и стол. В пиршественный зал собирались гости, Пили добрый эль и играли в кости, Жемчуг рассыпали улыбки женщин, Винная роса через край лилась. Сыто я спросил у певца, смеясь: «А теперь сплети гостям висы вязь!» Волосы отбросил певец назад, Боже, как горел его дикий взгляд! Боже, как он лютню схватил свою! Боже, как проклятие затянул! На мою главу призывая ад, И на дом и плющ, что обвил фасад… Вывел я из зала тогда мальчишку, И спросил: «Наверно, ты выпил лишку?» Крикнул он в ответ: «Ты меня боишься! Испугал— Видишь, — грустно сказал сэр Мишель, завершив балладу, — Бертран совершенно прав — слова многое значат. Вспомни, как нечистый тебя охмурил в лесу?
— О, мне можно переломать кости, но слова меня не ранят, — хмыкнул Гунтер. — А тот молодой трубадур сам нарвался. Его, кажется, по-человечески предупреждали!
Неизвестно, какие выводы из сочинённой Бертраном де Борном истории делали жители двенадцатого века, но вот германец, человек в этом времени чужой, был убеждён — история не грустная, а поучительная. Только подумайте — человек пришёл, напросился в гости, пообещав спеть для друзей хозяина, его честно накормили и попросили блеснуть своим искусством, а он начал откровенно хамить хозяину замка! В балладе прямо говорится — менестреля три раза предупредили по-хорошему… Похоже, нищий и бездомный певец просто завидовал дворянину, к которому пришёл!
Сэр Мишель думал прямо противоположное. Рыцарю было очень жалко скальда, зарубленного владельцем замка. Разумеется, беспочвенно оскорблять и проклинать хозяина дома очень нехорошо, но если трубадур сказал, что таковой «подлец и вор», значит, так и было! Не станут в балладе лгать. Выходит, бард пострадал за правду, хотя надо было вызывать хозяина на поединок, а не петь всякие гадости…
— Мишель, — окликнул рыцаря Гунтер. — Между прочим, я много раз просил тебя рассказать о том, что у вас здесь происходит.
— Где — «у нас»? — озадачился Фармер. — Ты сам всё прекрасно видел. Неужели в твоём будущем совсем не знают, как мы сейчас живём?
— Знают, — сказал германец. — Вернее, помнят. Но извини, я не слишком усердно занимался историей Франции. Знаю, что у вас сейчас король Ричард, что у него есть брат Джон… А короля-отца звали Генрихом.
— Я сам про это тебе рассказывал, — сэр Мишель заставил лошадь идти медленнее и поравнялся с Гунтером. — Про что ты хочешь услышать?
— Ну-у… — Гунтер сморщил лоб. — Понимаешь ли, мы теперь будем часто встречаться с разными людьми и я не хотел бы попасть впросак, отвечая на самые простые вопросы. Сможешь рассказать о том, что у вас в королевстве происходило за последние лет двадцать?
— Пожалуйста, — усмехнулся сэр Мишель. — Вообще-то самые интересные события начались, когда мой батюшка пошёл в Палестину вместе с крестовым войском короля Людовика Французского… Слыхал про такого?
— Нет, — признался Гунтер. — Ты рассказывай, рассказывай.
Вот о чём поведал Гунтеру сэр Мишель.
Пускай в баронстве Фармер и окружающих его землях, что лежали на склонах Нормандской возвышенности и было относительно спокойно, но вокруг, в Аквитании, и прочих провинциях континента, подчинённых английскому королю, много лет шла гражданская война, закончившаяся лишь несколько месяцев назад.