Вестники времен. Трилогия
Шрифт:
— Давайте разбираться по порядку, — тихо заговорил принц. — Ну, во-первых, я спешу отвести от сэра Понтия из Ломбардии подозрения в сообщничестве с дьявольской сектой. Будет лучше, если я объясню всё самостоятельно, не унижая моего давнего друга и верного слугу требованиями рассказать подлинную историю…
— Давнего друга? — слабым голосом переспросил сэр Мишель. — Я что, был не прав?
— Выходит, так, — кивнул принц Джон. — Мы знакомы много лет…
Сэр Мишель, обомлев, слушал. Выяснилось следующее: Понтий Ломбардский, ещё прежде состоявший (благодаря хоть незаконному, но высокому происхождению) в свите короля Генриха II, раньше обучал маленького
— Ваше высочество… — проговорил сэр Мишель после длительной паузы, воцарившейся после объяснений Джона. — Вы наверняка знаете отличительный знак хасидов — татуировку на правом предплечье в виде коршуна, сидящего на перевёрнутом полумесяце. Вы осмотрели новых слуг? Я продолжаю сомневаться, сэр…
Принц Джон глянул на рыцаря так, будто перед ним стоял дурно воспитанный и невероятно упрямый ребёнок. Настойчивость норманна начинала досаждать младшему Плантагенету.
— Конечно, сударь, — холодно ответил принц. — Сэр Понтий передал мне подробнейшее послание короля Гвидо, в котором имеются самые чёткие предостережения. Скажу больше — моя стража получила исчерпывающие приказы относительно людей, желающих встретиться со мной…
— Да, его высочество прав, — подал голос молчавший доселе Гисборн. — Я пропустил во дворец господина де Фармера и его оруженосца только после ясного и недвусмысленного приказа — этим людям можно верить, и потому вход в Винчестер им открыт. Хотя, безусловно, следовало осмотреть ваши руки, господа…
Сэр Мишель оскорблённо насупился. Понтия, благодаря тёмным волосам и смуглому лицу, можно ещё принять за сарацинского сектанта-убийцу, но его — светловолосого, с насквозь норманнской физиономией и рыцарскими манерами? Да и Джонни меньше всего походит на посланца таинственного Старца Горы, нанятого предателем-христианином…
Словно в подтверждение мыслям норманна, дремлющий волкодав перевернулся на другой бок и доверительно положил огромную морду на носки сапог сэра Мишеля.
Далее случилось нечто неожиданное. Понтий Ломбардский вдруг улыбнулся, показав длинные лошадиные зубы, шагнул вперёд и протянул руку ошеломлённому сэру Мишелю. Однако, широкая улыбка ломбардца всё одно выглядела хищной и недоброй.
— Шевалье, — начал Понтий хриплым и холодноватым голосом, — мы оба стали жертвами обстоятельств и необдуманных предположений. Да, люди часто называют меня излишне грубым и заносчивым, но недостатки моего характера не дают оснований предполагать, будто я изменил делу Святого Креста и прибыл в Англию со злыми намерениями. Давайте помиримся, я прощаю вас…
Гунтеру показалось, что сейчас ему придётся повиснуть на плечах своего рыцаря, чтобы предотвратить очередную драку. Мишель после слов Понтия вначале побледнел, затем раскраснелся, сжав кулаки, но, однако же, воздержался от излишне вызывающих действий.
— Я готов простить вам многое, — глухо, с едва скрываемой яростью заговорил Фармер, — Однако то, что вы оправдываете дурным
— Постойте, — нахмурился Джон. — Шевалье де Фармер, извольте объясниться подробнее. Какой отшельник? Кто пытался его убить? Откуда взялся сарацин?
Сэр Мишель быстро рассказал про историю, случившуюся в лесу возле замка Фармер, про сарацина, бежавшего от Понтия и повешенного аржантанским бейлифом, и добавил сплетен о безобразных выходках рыцаря из Ломардии, учинённых им по дороге в Руан. Кругом выходило, что Понтий — злодей, каких поискать!
Гунтеру мнилось, что воздух в комнате раскалился. Мишель и ломбардец начали ругаться в голос, Понтий в качестве аргумента продемонстрировал перевязанную рану, нанесённую неизвестным оружием, и сам, обиженный отвергнувшим перемирие норманном, шагнул вперёд с видом бойцового петуха. Мишель, казалось, был готов начать драться прямо здесь, наплевав на присутствие принца.
Положение снова спас Джон. Первым делом принц встал между сошедшимися грудью Понтием и сэром Мишелем, грозно рыкнул на одного, оттолкнул другого, и, когда страсти поутихли, а противники нехотя разошлись по углам комнаты, не терпящим возражений тоном сказал:
— Джентльмены, если вы уважаете мою королевскую кровь — прекратите. Сейчас не время и не место разбираться в личных обидах и неприязнях. Каждый из вас сделал должное, и теперь предоставьте принцу Англии заняться делом во спасение государства. Сядьте!
Гай Гисборн и Гунтер, не участвовавшие в сваре, повинуясь принцу, застыли возле дверей, а Мишель с Понтием уселись на скамейках морёного дуба в разных углах, перебрасываясь злыми взглядами. Но ослушаться приказа Джона никто не посмел.
— Меньше всего меня интересуют ваши личные дрязги, господа, — жёстко заговорил принц, выйдя на середину комнаты. Его шёлковый красный плащ с гербом Плантагенетов отливал багрецом и золотом, три золотых леопарда грозно щерились, ножны меча глухо постукивали о голенища сапог при каждом шаге. — Неужели здесь никто понимает, что сейчас решается судьба всего королевства? Молчите и слушайте, что скажу я, сын и брат короля!
Волкодав, потревоженный громкой речью принца, наконец проснулся, сел, прошёлся громадными зубами, точно машинкой для стрижки волос, по спине, ища блоху, и утробно гавкнул. Это только добавило происходившей сцене величественности.
«А на самом деле Джон прав, — подумал Гунтер, по военной привычке вытягиваясь по стойке «смирно». — Если принц не пойдёт на поводу у Лоншана и начнёт действовать самостоятельно — может, мы и спасём английское королевство от окончательного разорения. Только бы Джон решился!»
— Годфри через шевалье де Фармера переслал мне документы, подписанные Ричардом, королевой Элеонорой и папой Климентом, — Джон говорил ровно, чётко произнося каждое слово и глядя прямо перед собой, в каменную стену. — Правитель Англии — он… Легко сказать, но трудно сделать так, чтобы архиепископ занял своё кресло в Кентербери и взял управление страной в свои руки. У Лоншана гвардия, полки пехоты и лучников, а самое главное — искренняя уверенность в полнейшей безнаказанности… Годфри в ближайшие дни должен быть любым способом доставлен в Лондон. Тогда мы сможем рассчитывать на поддержку дворян и ремесленников, которые помогут нам сбросить канцлера.