Вестники времен. Трилогия
Шрифт:
Да, раз впутавшись в сложнейшие переплетения судеб сильных мира сего, невероятно сложно выбраться из них, а понять и вовсе немыслимо…
Наконец, круглые брёвна парома мягко ткнулись в песчаный берег, гладко вылизанный мелкими волнами речного прибоя, и епископ Кентерберийский со своей свитой и сэром Мишелем с оруженосцем двинулся к Руанской крепости.
Запрокинув голову, Гунтер разглядывал суровые неприступные крепостные стены. В сравнении с Аржантаном Руан выглядел куда более солидно, а Фармер теперь и вовсе мыслился укреплённым сарайчиком. Высота мощных каменных стен была не меньше, по мнению Гунтера, метров пятнадцати, в сером граните пробито
— Ну вот, почти приехали, — сказал Годфри своим попутчикам. — Лорд Вустер, пожалуйста, сообщите страже…
«Так, — подумал Гунтер, — вот интересно, сколько в его свите лордов, графов и других принцев с виконтами? Какая досада, что эти люди не представились сразу! Совершенно не знаю, как следует вести себя в подобном обществе! Придётся изображать скромного слугу и молчать, пусть рыцарь треплется за обоих…»
Сэр Мишель словно подслушал мысли оруженосца, приблизился к нему и тихо проговорил:
— Ты чего робеешь? Они все такие же дворяне, как и мы. А Годфри — замечательный человек, хотя и архиепископ…
— Лучше скажи, сколько придётся выложить за въезд в Руан, — сменил тему Гунтер, твёрдо помнивший просьбу барона Александра не тратить слишком много и попусту. Позавчерашняя попойка в счёт не шла…
— Подожди, — усмехнулся рыцарь. — Похоже, сегодня нам не придётся тратиться.
В это время на мосту в город происходили любопытные вещи. Сэр Мишель и Гунтер не услышали, что именно говорил страже лорд Вустер, но буквально сразу несколько блюстителей кинулись к рассевшимся у края моста коробейникам, погнав их прочь, а к лошади Годфри подбежал человек, заметно пьяный, пока ещё твёрдо державшийся на ногах, но уже туго соображавший.
— Сэр, — икнув, браво прокричал сей субъект. — Тот рыцарь сказал, будто вы лондонский архиепископ… Выходит, мне нужно пропустить вас без пошлины?
— И ещё доплатить, — проворчал сэр Мишель. Свитские посмотрели на Фармера неодобрительно, а Годфри фыркнул. Выдержав многозначительную паузу, он посмотрел на стражника и, вынув из кожаной сумки на поясе пергаментный свиток довольно внушительного вида, протянул её.
— Тебе знакома королевская печать или ты не знаешь, что это такое?
— Не видел, — признался стражник, мучительно сдерживая рвущуюся наружу отрыжку. — Но, если посмотрю, узнаю.
Тут уж даже строгие спутники графа Клиффорда позволили себе сдержанно рассмеяться, покашливая и окидывая незадачливого стража надменно-любопытными взглядами.
Довольно долго блюститель рассматривал бумагу — что характерно, держа её вверх ногами — потом, почтительно прикрыв рот рукавом, всё-таки рыгнул, и вернул манускрипт Годфри со словами:
— Не извольте гневаться, ваше при… пре… освященство…
После чего развернулся на каблуках и, громко топая по доскам моста, кинулся к своим, выкрикивая точно глашатай на башне замка городского правителя:
— Дорогу архиепископу Кентерберийскому! Именем короля! Роже, дубина, беги к господину коннетаблю, доложись! И быстрее! Дорогу архиепископу…
Сэр Мишель довольно улыбнулся Гунтеру и сказал:
— Я же говорил — ничего платить не надо!
«Везде одно и то же, — вздохнул про себя Гунтер. — Пьяные в лёжку часовые, бесплатный проезд только потому, что у тебя в знакомых важная шишка… Порядки почти как у нас.»
Годфри
— Мишель, я завтра утром отплываю в Англию. Если хочешь, приходи поговорить до заката. Мы расположимся в доме руанского епископа. Или, если тебе негде остановиться, едем с нами.
Рыцарь, не раздумывая, ответил:
— Милорд, у нас есть некоторые дела в городе, но, как только будет возможность, я обязательно навещу вас сегодня. Кстати, милорд, если вас назначили архиепископом, то наверняка вы должны знать о посланиях короля Иерусалимского Гвидо в Англию и королевским наместникам в Нормандии и Аквитании…
— Вот как? — Годфри изумлённо поднял брови. — Я знаю кое-что о предостережениях Гвидо, но ты-то каким образом проведал об этой истории?
— Давайте поговорим вечером, сэр, — сказал сэр Мишель. — Может быть, сейчас я сумею узнать немного побольше и потом доложу вам.
— Хорошо, — кивнул новоявленный архиепископ. — Жду вечером.
Годфри вместе со свитой двинулся прямо по улице, а Мишель, окликнув Гунтера, махнул рукой направо.
— Если Понтий собирается в Англию, то искать его надо в порту. Согласен?
— Согласен, — ответил Гунтер. — А как на предмет чего-нибудь пожевать и выпить?
— Выпить? — задумался сэр Мишель. На лице его явственно отразилась борьба с искушением.
Спустя совсем немного времени рыцарь просиял:
— В гавани должны быть трактиры! Там и подкрепимся. А вечером, если придётся, Годфри угостит нас хорошим вином!
— Это бесполезно, — вздохнул сэр Мишель. — Мы никогда никого здесь не найдём. Я бы выпил доброго эля, а ты?
Рыцарь вместе с оруженосцем стояли на пристани, держа лошадей под уздцы, и тоскливо озирали невероятную сутолоку, царившую в порту. Руан был самым крупным портом, связывавшим владения английской короны на континенте с островом, а теперь, вдобавок, служил ещё и главным пунктом, из которого отправлялись грузы на юг, в Марсель и Сицилию, крестоносному воинству короля Ричарда. Если большинство припасов, подготовленных в Англии для армии, переправлялись из Дувра, то в Руан стекался поток продовольствия, оружия и ценностей со всей Нормандии, севера Франции и части Аквитании. Соответственно, и неразбериха стояла неимоверная. А тут ещё корабли с ополчениями норвежцев, датчан и шведов зачастую останавливались в Руанском порту на отдых и северные молодцы добавляли в беспокойную жизнь города свой норманнский колорит — больше половины драк и пьяных выходок было на совести славных крестоносцев из полуночных стран…
Король Ричард требовал, чтобы флот и армия были полностью обеспечены всем необходимым, и уже сейчас богатства, сосредоточенные на флоте английского короля, давали ему возможность оплачивать колоссальное войско, сосредотачивавшееся на юге Европы и готовое по первому приказу короля-рыцаря двинуться к берегам Палестины. Вот и опустошались богатейшие земли Анжуйского графства, выбивалась церковная десятина, а, как помнил Гунтер, кардинал Иоанн из Ананьи собрал с Лиможской и Пуатевинской епархий денег больше, чем они могли стоить…