Вестники времен. Трилогия
Шрифт:
— Воображаю, — пробормотал германец. — Если обучение закончится для меня могилой, буду считать, что крупно повезло. Хоть не останусь калекой без рук и без ног…
Единственное, что Гунтеру понравилось — это шлемы. Они, правда, больше напоминали вёдра с прорезями и позолоченными накладками, но, по словам рыцаря, могли хорошо защитить от удара по голове. Шлемы не были столь вычурными и сложными, как у рыцарей века четырнадцатого. Забрало вовсе отсутствовало, лишь в лицевой части имелись прорези для глаз длиной с указательный
— Глухой шлем, — бормотал сэр Мишель, рассматривая своё приобретение. — жаль, не выложен ничем изнутри, придётся подшлемник покупать или кольчужное оголовье…
Действительно, Гунтер, примерив свою «каску», убедился, что носить её крайне неудобно без мягкой шапочки. Выход нашёлся сразу — германец бросился к заводной лошади, раскопал в одном из вьюков кожаный лётный шлем, надел, закрепил застёжки и уже тогда водрузил поверх покупку, больше напоминавшую ему огромную консервную банку.
Шлем сидел плотно, разве что германец ощущал себя будто в танке надетом на голову. Обзор был небольшой — только впереди себя и немножко с боков.
Вдруг из глаз Гунтера посыпались искры, и было такое впечатление, будто он оказался в огромном колоколе, по которому ударили чем-то тяжёлым. Германец от неожиданности сел прямо на землю. В смотровых прорезях шлема появилось улыбающееся лицо сэра Мишеля.
— Ты чего испугался? Я просто хотел проверить, крепкий ли…
Гунтер двумя руками стащил шлем и поставил рядом. По счастью, меховые наушники лётного шлема смягчили удар
— Великолепно, — сказал он, неприлично ругнувшись. — Ты бы хоть предупредил, что бить будешь.
— В бою тебя никто не предупредит, — авторитетно отозвался сэр Мишель. Германец, увидев, чем рыцарь проверял на прочность его шлем, обомлел. В руках Фармер держал боевой топор на длинной рукояти. Хорошо хоть обухом саданул, а не остриём…
— Всё, хозяин! — сэр Мишель повернулся к стоявшему рядом и бесстрастно взирающему на двух молодых дворян Комбуру. — Мы берём это. Сколько?
— Двенадцать фунтов, судари мои, — ответил оружейник, мгновенно согнав с лица сэра Мишеля улыбку этим словами.
— За что? — выпучил глаза рыцарь. — Да за двенадцать фунтов я куплю весь Руан и ещё на пиво останется! Шесть!
— Идите покупайте Руан и заходите попозже, сударь, — невозмутимо пожал плечами мэтр Комбур. — Я никогда не торгуюсь, шевалье. Всё выбранное вами стоит этих денег. Моя торговля известна в городе, как одна из лучших. Я не продаю плохого оружия. Не нравится цена — не берите.
— Двенадцать фунтов, двенадцать фунтов, — повторял сэр Мишель, угрюмо глядя на Гунтера. Тот только обрадовался:
— Вот и прекрасно! Верни меч, я сниму кольчугу да и без шлема мне можно обойтись.
— Никогда! — вдруг
Гунтер решил, что сейчас лучше послушаться. Рыцарь выглядел разозлённым, но отступаться не желал. Весь вопрос только, как перевести фунты английского короля в венецианские золотые цехины, выданные бароном Александром. Совершенно непонятно… Гунтер просто протянул набитый золотом кошелёк оружейнику и сообщил с великодушным видом:
— Отсчитайте, сколько нужно…
Считать пришлось долго. Обратно к германцу кошелёк вернулся опустошённым на три четверти, а хозяин, упрятав деньги, куртуазно поклонился:
— Спасибо, сударь. Вы, часом, не в Святую ли Землю направляетесь?
— Именно, — подтвердил германец, не желая вдаваться в подробности. — Рога Саладину пообломать…
Собрав ненужные сейчас железки в мешок и водрузив его на заводную лошадь, которая, возмущено прижав уши, подогнула задние ноги — дескать, сколько можно навьючивать всякой дребедени на бедное животное! Гунтер вместе с рыцарем покинули двор немногословного оружейника, не забывшего, однако, пожелать благородным господам удачи и побед.
— Куда теперь? — спросил германец. Чувствовал он себя немножко необычно. И, казалось, что все смотрят на него с удивлением — человек в кольчуге? Наваждение, однако, быстро исчезло — на самом деле парочка вооружённых дворян выглядела самым заурядным образом. Тем более, что в Руане, похоже, военных было больше, чем ремесленников и прочих городских жителей.
— Сначала к красильщику, — определил сэр Мишель. — Щит расписать. Потом к шорнику — тебе пояс нужен. Кольчуга без ремня — неудобно и, кроме того, перевязь для меча требуется. А потом — к Годфри, в дом епископа. Ужинать…
— Суматошный денёк, — проворчал Гунтер. — А Понтий наш сидит в лондонском пабе и жрёт «Гиннес»…
— Чего жрёт? — не понял сэр Мишель, оборачиваясь к оруженосцу. — Как ты сказал?
— Пиво так называется, — усмехнулся Гунтер. — Ирландское. У нас в Берлине его продавали до войны. Хорошее пиво.
Рыцарь ненадолго задумался над словами своего необычного оруженосца, и, в конце концов, вымолвил:
— Пиво оно и есть пиво. Даже в Ирландии. И никак не называется. А вот в Ирландии сидр гонят хороший, это правда…
Его святейшество архиепископ Кентерберийский Годфри, ещё известный под именем графа Клиффорда, действительно остановился в доме епископа Руанского Гильома. Дом располагался в самом центре города, возле собора Пресвятой Девы Руанской, и, хотя был одним из самых красивых и крупных зданий в городе, всё равно терялся в тени громадного храма выстроенного из тёмного камня. У себя Гунтер, конечно, видал церкви и покрупнее, но для конца двенадцатого века здание собора было весьма внушительным сооружением.