Весы: Летописи Благоземья. Летопись первая. Тень прошлого
Шрифт:
Расправившись с жертвой, Сметт вновь метнул свою змею, как лассо, которая, едва нащупав чешуёй прохладную почву, тут же попыталась схватить своими короткими, но острыми клыками хотя бы одного из двух оставшихся. Но, на этот раз Царственный Дирей и его спутник были готовы к этой атаке. Они поджидали змею с всего одним заклятьем. И, когда вытянутая морда с грубым обрезанным носом, с маленькими ноздрями-точками и огромными круглыми, всё время влажными глазами, оказалась возле них, все воины по команде короля одновременно вытянули руки вперёд, из которых по первому требованию сознания вырвалась стая огненных метеоров. Змея попыталась ускользнуть, но ей не удалось спрятаться от них. Первый же из них угодил змее прямо в глаза. Стекловидная роговица, защищающая их, не выдержав неистового жара истинного пламени, мгновенно лопнула. В ту же секунду вспышка боли, невероятно сильная, пронзила змея, а вместе с ней и её заклинателя. Змей извивался под громоподобный рык Сметта. Это на время сделало его беспомощным, и этим не могли ни воспользоваться стоявшие внизу воины. Пока Сметта и его Змея крутило в мучительных корчах,
Между тем, движения гибкого тела Змея становились мягче, и чешуйчатый монстр уже начал высовывать свой длинный раздвоенный язык в поисках жертвы. Это заставило воинов поторопиться. Пока голова змея металась, пытаясь нащупать в воздухе запах людей, велению Маны из ладони Дирея на глазах изумлённого Элейма выросла длинная упругая плеть, которой правитель попытался достать шею чудища. Однако, змей извивался, не давая Королю поймать себя, и, не смотря на угасающую боль, даже пытался поймать его кончик. И человеку это почти удалось, но в один момент чёрная как сама смоль плеть Дирея вдруг обхватила шею Змея своими гибкими нитями. Почувствовав это, Змей затрепыхался, забился, силясь вырваться из прочных пут. В это время точно такие же плети выросли из рук второго воина, и, поскольку шею крепко держал Дирей, остальным ухватиться за неё было уже несложно.
Несмотря на это змея продолжала биться, с каждым разом все сильнее дёргаясь в стягивающих её путах, и даже смогла немного ослабить жгут, удерживающий голову. Дирей понял – путы не настолько надёжны, как он ожидал. По его воле плети заалели изнутри, а потом на них вспыхнули яркие обжигающие языки пламени. Постепенно оно добралось до живой плоти Змеи. Некоторое время оно бесполезно жгло ей кожу, но постепенно прочная толстая чешуя стала истлевать, издавая противный запах горелой кожи, что позволило пламени добраться до плоти. От нестерпимой боли змея вдвое сильнее затряслась в своих оковах. Нагош из последних сил удерживал её в своих оковах, не давая вырваться. Но в один момент змея рванулась с такой силой, что воинов, державших плети, подбросило вверх, а потом с силой опустило вниз, хорошенько припечатав к земле. Им повезло, и они остались живы, но вот плеть, не выдержав, лопнула, и в руках у воинов оказались только жалкие лоскутки разорванной кожи. Придя в себя после падения, они попытались встать, но тут зелёная Змея опустила к ним свою чешуйчатую голову и, высунув свой раздвоенный язык, принялась ощупывать им жертв. Когда она приблизилась к Догдару, он не растерялся и, отбросив в сторону, ставшую уже бесполезной плеть, неожиданно выпустил на волю ещё один огненный шар. Это произошло как раз в тот момент, когда торжествующий Змея, спрятав назад свой тонкий, похожий на лепесток пламени, язык и уже разинула пасть, готовый поглотить беспомощного человека. И фаербол угодил прямо туда. Она, сама того не подозревая, заглотнула его, видимо, думая, что эта жертва сама забралась к ней в пасть. Мгновение спустя огонь внутри Змея разгорелся и стал медленно прожигать его изнутри. Страшное чудище билось в страшных корчах, но Сметт уже не мог ничем ему помочь; он уже был не в силах вытолкать из неё этот обжигающий фаербол, и змея медленно угасала, разъедаемая изнутри истинным пламенем Нагоша. А вместе с ней медленно погибал и сам Сметт. Он рычал, бил себя кулаком по груди от отчаяния, а стоявшим внизу Догдару и его спутнику ничего не оставалось, кроме как в молчаливом страхе наблюдать за агонией двух существ.
Пламя нещадно выжигало внутренности змеи, превращая их в пепел. В один момент змея застыла, и Элейм увидел её чёрное, прожжённое насквозь тело. Поначалу он не мог понять, что происходит, но тут голова змеи отпала, и всё её тело рассыпалось на крохотные песчинки, развеянные ветром по поляне. Но из руки Сметта продолжал торчать кусок змеиной плоти. Он попытался вернуть себе обратно костлявую кисть, не подозревая, что и сам обречён на смерть. Пламя, горевшее во плоти змеи, проникло и в него и уже бушевало в его Тёмном теле, медленно уничтожая его. Сметт медленно тлел, и рыча от боли, пока пламя полностью не уничтожило его. А когда в его грузном тяжёлом теле не осталось больше ничего живого, кроме мёртвого чёрного пепла, он остановился, взгляд его потух, как гаснет пламя свечи от дуновения ветра. А потом неподвижное и уже мёртвое тело рухнуло как скала и едва не подмяло под себя Дирея: он и его верный воин вовремя успели отскочить, в нужный момент заприметив тень падающего на них Сметта. Он рухнул на спину буквально в шаге от них, взвив над собой клубы пыли. Вокруг задрожала земля, но она быстро успокоилась. А затем на уже неподвижную землю рухнула пыльная завеса, и все, наконец, увидели тушу упавшего Сметта. Он распластался по земле, раскинув в стороны руки. Даже издалека Элейму было отлично видно, что в левой ладони намертво застряла рукоять меча, но сам клинок отвалился – теперь он в обличии мёртвой сгоревшей змеи витает в воздухе в виде сотен крохотных песчинок чёрного пепла.
Несколько мгновений Элейм смотрел на возвышающуюся над землёй неподвижную тушу Сметта, а потом из его глотки вырвался крик.
– Победа!
В ту же самую секунду в разных точках обагрившейся кровью поляны Больших Холмов воины один за другим повторяли его слова.
– Да здравствует Преславный Дирей!
– Слава Королю!
– Да здравствует Король!
Поляну охватило всеобщее ликование. Воины на удивление легко поддались этой внезапной стихийной радости, начисто позабыв о том, что вокруг всё ещё были демоны, которые, впрочем, увидев, что их предводитель пал в неравной битве, бросились с поля боя, к тому месту, где под пушистой периной высокой травы неподвижно лежал Магистр Тьмы, чтобы поздравить правителя. Но, не пройдя и сотни шагов, они вдруг остановились и уставились на небо: его купол вновь заволокло тучами. Крупные чёрные облака, налитые изнутри чем-то подвижным, медленно сходились, закрывая последние кусочки голубого зеркала. Когда они окончательно сдвинулись, между ними промелькнула молния, грубым росчерком полоснув небесное одеяло, точно клинком по лоскуту шёлка. Небо грозно пророкотало в ответ, и большие раздутые тучи вдруг стали серыми. Подул сильный ветер, воины с тревогой посмотрели вверх: им было хорошо видно, как его холодные волны витают над самым Небесным Куполом, собираясь в причудливые кольца.
– О, Боги! – невольно вырвалось у Элейма.
Он следил за тем, что происходило на небе, затаив дыхание. Что-то подсказывало юноше, что это ещё не конец.
Уже совсем скоро воздушные кольца собрались в чудовищную чёрную воронку. Она упиралась острым хвостом в землю, а большое бездонное чрево сливалось с тучами. Воронка кружилась на своём хвосте как оси, постепенно набирая силу. И, чем быстрее кружилась воронка, чем сильнее дул ветер. Такой же холодный, неприветливый, он скапливался вокруг воронки, постепенно образуя вокруг воронки тугое кольцо воздуха. Когда оно стало достаточно широким, сила воронки, прижала его к земле. В этот момент Элейм почувствовал, что ветер стал дуть ещё сильнее, и снова чутьё заставило страху пробудиться в его душе. Тут небо вновь разразилось чудовищным рокотом, который сотряс не только землю, но и саму воронку. Нужно бежать, пока ветер не окреп настолько, что смог бы засосать его в чёрное тело воронки. Но, как же отец? Удастся ли ему выбраться оттуда? Элейм чувствовал, что должен помочь ему, но как? Если он попробует хоть немного приблизиться к месту гибели Сметта, ветер засосёт его в воронку. Воздушные потоки гораздо сильнее вблизи воронки, а здесь они пока ещё достаточно слабые, что давало Элейму возможность покинуть Большие Холмы до того момента, пока они не станут достаточно сильными, чтобы притянуть его к себе.
Сейчас Элейму было сложно принять решение, и он нуждался в совете. Но рядом не было никого, кто мог бы ему этот совет дать. От отчаяния Элейм взглянул на небо – может быть, Боги подскажут ему, что делать? Но небесный купол лишь грозно рокотал, сотрясая то землю, то воронку, вертевшуюся в клубах чёрных туч, поминутно швыряя в неё ослепительно яркие молнии. Элейм уже было отчаялся, осознавая свою беспомощность, но внезапно случилось то, чего принц больше всего опасался: воронка вдруг стала кружиться с удвоенной силой, привлекая к себе потоки гневного ветра и всё то, что могли унести с собой его холодные серые волны. Стало холодно, ветер уныло засвистал у него в ушах. Он толкал Элейма в спину, норовя унести с собой.
Находится здесь опасно, и Элейм решил бежать, пока ветер не уволок его в воронку…
…Он бежал долго. Ветер швырял в лицо песок и сбитые с деревьев листья, но Элейм, как мог, уворачивался от них. Редкие деревья, попадавшиеся ему, почти прижимались ветром к земле. Многие, не выдержав, ломались при первом же его прикосновении, и ветер уносил их на своих невидимых руках прямо в воронку. Непонятно, как он только держался на ногах.
Воронка уходила всё дальше, ветер становился спокойнее, но принц не останавливался, опасаясь, что ветер может унести его и, успокоился только, когда ушёл достаточно далеко. Только тогда он позволил себе прилечь на траву, чтобы отдохнуть. Но, когда силы вернулись к нему, принц тут же обратил взор свой назад. Даже отсюда, за сотни шагов до места схватки ему была отлично видна воронка. Теперь она стала вращаться ещё сильнее, заглатывая всё, что попадётся на её пути. Ветер вырывал с корнем деревья, траву, и относил к воронке тех несчастных, кто не успел вовремя покинуть Большие Холмы. Только теперь Элейм понял, почему демоны ушли тогда – они знали, что тучи пригонят воронку.
Такого хаоса принц не видел прежде никогда. Ледяной ветер поднимал над землёй всё, что попадалось ему на пути. Небо почернело от миллионов крохотных пищинок, поднятых в воздух. Чья-то сильная холодная рука вдруг с силой сжала его сердце, и не отпускала до тех пор, пока всё это не прекратилось: он вспомнил об отце. Что с ним? Ведь он, наверное, остался там, подле тела поверженного им Сметта. Или, быть может, успел спастись – вовремя почуяв опасность, покинул опасное место и сейчас отсиживается где-нибудь. Что ж… Хорошо, если так. Если отец успел выбраться, они непременно встретятся. Очень скоро. А если нет? Что, если он остался там. Тогда ему, Элейму остаётся только молить Богов, чтобы он, Царственный Дирей не угодил в воронку.
Как бы Элейм хотел сейчас вновь оказаться там, среди всего этого хаоса. Но не мог. Возвращаться было уже слишком поздно. Если Дирею не повезло, его обезображенный труп уже давно болтается в воронке, а если он сумел спастись, то наверняка укрылся где-нибудь и выйдет только, когда всё успокоится. В такой ситуации ему, Элейму ничего не оставалось делать, кроме как ждать и молить Богов защитить его отца. Он мог бы отправиться во дворец и ждать вестей там, но не решился во второй раз предать отца и потому остался здесь, наблюдая за тем, как беснуется ветер. Неужели, всё это дело рук Пакрома, размышлял принц. Он снова и снова задавал себе этот вопрос, но так и не нашёл ответа.