Весы Лингамены
Шрифт:
– Ты беспокойно шевелился во сне и разговаривал, - прошептала она.
– Но ничего, утром мы уедем. А теперь пусть здоровый сон прогонит все твои тревоги.
Я заснул и спокойно почивал до утра.
Карусель времени
Весь день наша вимана, высоко паря над землёй, неспешно двигалась в южном направлении. Можно было, конечно, нажать пару кнопок и перенестись в другое полушарие за пару часов - для современного планетолёта это пустяк. Но к чему такая спешка? Мы летели от проблем, желая обрести глоток
А внизу, на расстоянии доброй сотни метров под нами, проплывали гигантские поля ветрогенераторов и солнечных батарей, ползли аккуратные склады материи для "машинок желаний", встречались и поселения - как мелкие, так и крупные; но чаще с борта можно было наблюдать разлившееся зелёное море лесов и блестящие на солнце голубые нитки рек.
Наконец, свечерело. Внизу потянулась река огоньков, пульсирующая разноцветными фонарями на улицах.
– Давай сбавим ход, - прервал я долгое молчание, и Дарима кивнула в ответ.
– Как будто целые россыпи светлячков, - заметила она, показывая вниз на дома.
– Интересно, чем они все занимаются? Развлекаются, кто как может?
Я взглянул на свою попутчицу и понял, что уловил её интонацию верно.
– Да чем, - полувопросительно ответил я, - тем же, чем и мы: бегством от так называемой "реальности". Вот я сейчас смотрю на все эти сотни домиков, раскинувшихся по земле внизу, и думаю: правильно ты говорила, что никакие там даже 90 единиц кармопроцента не помогут сделать этих людей счастливыми...
Дарима едва заметно кивнула, и я продолжил.
– Не даст нам эта цифра ничего кроме сухого, непонятного людям расчёта. Те, у кого есть предпосылки быть счастливыми, уже ими будут. А несчастные, узнав про "победу науки", буде таковая и случится, лишь пожмут плечами. У них-то предпосылок быть счастливыми просто нет...
– Даже ещё проще, - заметила Дарима.
– Счастливые счастливы уже и без всяких предпосылок.
– Как это?
– удивился я.
– Ты что же, закон причинности отвергаешь?
– Не отвергаю, - спокойно сказала Дарима.
– Я говорю лишь о том, что им для счастья вообще не нужно знать закон причинности.
Довольные, мы уставились друг на друга. Как свежо это звучало в контексте исследовательских работ нашего института. Но как наивно.
– Ну, - решил я наконец развеять туман пустопорожних фантазий, окутавший важную аксиому дхармы, - это ведь счастье преходящее, дорогая. И ты это лучше меня понимаешь.
– О, да, мы это с тобой хорошо понимаем. У большинства людей оно подобно непредсказуемой игре света и тени. Пока солнце светит - людям хорошо, тепло, радостно. Но стоит лишь лучам увязнуть в маленьком облачке, и вот уже откуда-то возникает грусть и меланхолия.
– Удивительно, что большинство людей именно так представляют себе счастье и никак иначе. Верят во всякие чёрные и белые полосы в жизни...
– тут я решил подшутить над подругой и добавил: - А дальше наверно надо сказать, что их ум не готов, не гибок, что у них ещё недостаточно заслуг...
– Да, да, да, - иронично закивала Дарима и вдруг встрепенулась: - А смотри, там внизу!
Среди сливающихся силуэтов домов и деревьев выплыла из наступающей темноты довольно крупная, с трёхэтажный дом, светящаяся эмблема "Института Счастья" - сидящий в позе лотоса человек с умиротворённым лицом. Над ним полукругом светилось звёздное небо, а нижнюю часть окружности замыкала земная поверхность.
– И по не земле ползает, и в небесях не парит!
– заметил я.
– Ну так! Фирменный рецепт счастья от Карта, - съязвила Дарима.
– А, Карт! Сотрудник Института Счастья!
– воскликнул я.
– Помню, помню, давненько мы с ним не общались.
– Что ж, раз случай привёл нас сюда, давай завтра и зайдём в Институт, узнаем о достижениях "счастливой" науки.
– Науки?
– я поглядел на подругу с известным прищуром.
– Уж не от этой ли науки мы с тобой улетали?
– Ага...
– отстранённо протянула девушка и, будто очнувшись, добавила: - А сегодня, может, остановимся на ночь в лесу, костёр разожжём?
Надо признаться, что за последние пару лет я видел лес лишь на экране монитора, и предложение Даримы оказалось весьма кстати. А то я уже начал было сожалеть, что день полёта закачивается и придётся заселяться на ночь в какой-нибудь местный дом для гостей. Ну или "слепить" на "машинке" типовую ночлежку, а назавтра её "разобрать"; для "властелина материи" это как пальцами щёлкнуть. Кстати, немного позже я подробно расскажу вам про эти "машинки", а то в суете последних дней всё недосуг было. Но сейчас, извините, некогда, руль надо держать, мы приземляемся обрести ночлег на уютной лесной полянке (про руль-то, я, понятно, пошутил, вмешательство человека в управление виманой не требуется, да и "руля" там никакого нет).
Я открыл верх, и хвойный аромат сразу проник во все потаённые уголки моего тела; казалось, он там поселился. И я вдыхал, ощущая свою забытую на время причастность ко всему живому на земле. А вокруг со всех сторон уже подступала темнота; казалось, что тени шевелятся и скрадывают гаснущие островки дневного света.
– Ну как, домик здесь поставим, или, может, ну его, в вимане потихоньку ночь скоротаем?
– спросил я, оторвавшись, наконец, от своих пантеистических поползновений.
– Нет уж, хватит с нас на сегодня виманы! Давай поставим на ночь палатку!
– твёрдо сказала Дарима и вылезла из кабины, ступив на мягкую землю, полную сосновых иголок.
– М-м-м... как делали кочевники, романтики, путешественники прошлого?
– недоверчиво покосился я на подругу.
– Как делали наши предки!
– прозвучало из темноты.
– Ладно, тогда надо наколдовать на "машинке" хотя бы палатку и... ну, как его, чем накрываться!
– Не надо, всё необходимое у нас уже есть, - ответила Дарима.
– Вон там, в багажнике.
Из внушительного чехла я достал палки с кольями и странного вида свёрнутый материал, а за ним другой, напоминающий шерсть. Покрутив его в руках, я решил, что это, наверно, используется в качестве одеяла. Дарима с интересом наблюдала, как я рассматриваю незнакомые доселе предметы. Наконец почувствовав подвох, я буркнул: