Весы смерти (Смерть и золото)

Смит Уилбур

– Семьдесят пять, – сказал Джейк.

Раздалось бормотание присутствующих, и все головы опять повернулись к майору Гарету Суэйлзу.

– Ну что, дорогой мой джентльмен, как насчет восьмидесяти? – спросил сикх вкрадчиво. Его комиссионные составляли пять процентов.

Изящно покачав головой, Гарет выразил свое сожаление.

– Нет, приятель. Это была просто прихоть. – Он улыбнулся Джейку. – Но вам они доставят много радости, – сказал он и направился к воротам.

Сейчас подходить к американцу – проку не будет. Он теперь в ярости, а Гарет решил, что он из тех, кто имеет обыкновение

выражать свои чувства с помощью кулаков. Гарет Суэйлз давно уже пришел к заключению, что дерутся одни только дураки, а умные люди обеспечивают им такую возможность – разумеется, если это сулит хоть какую-то прибыль.

Однако через три дня Джейк Бартон снова увидел англичанина. За это время он отбуксировал своих железных красавиц на окраину города, где разбил лагерь на берегу ручейка среди африканских деревьев махогани [3] .

3

Красное дерево

Перекинув канат через толстый сук, он с помощью блока вынул моторы и возился с ними каждый день и даже после наступления темноты, при свете слегка коптящей «молнии» [4] .

Он их всячески обихаживал, ласково мурлыкая, менял изношенные, неисправные детали, выкручивался с помощью подручных средств, что-то выковывал cам, пользуясь угольной жаровней; беспрестанно насвистывая себе под нос, ругался, потел, придумывал – и к полудню третьего дня три «бентли» были уже на ходу. Теперь они стояли на импровизированных деревянных колодках и под его ласковыми руками даже обрели что-то от прежнего своего блеска и славы.

4

Фонарь

Гарет Суэйлз прибыл в лагерь Джейка в жаркий сонный полдень на третий день. Его привез полуголый, обливающийся потом черный рикша. Гарету же, в свежем белоснежном полотняном костюме, элегантно откинувшемуся на мягком сиденье в позе отдыхающего леопарда, было, казалось, совсем не жарко.

Джейк выпрямился над мотором, который налаживал. Он был по пояс голый, руки до самых локтей черны от грязи, грудь и плечи блестели от пота, точно вымазанные маслом.

– Не трудись останавливаться, приятель, – сказал Джейк мягко. – Давай сразу назад поворачивай.

Гарет широко улыбнулся ему располагающей улыбкой и снял с заднего сиденья широкое ведерко для шампанского, покрытое изморозью от холода и позвякивавшее льдом. Из него торчали двенадцать горлышек пива «Таскер».

– В знак мира, приятель, – сказал Гарет, и горло Джейка перехватило

от жажды, так что какое-то время он не мог вымолвить ни слова.

– От всего сердца, без всяких условий. Что скажешь?

Джейк Бартон настолько погрузился в работу, что даже в таком страшном влажном пекле за все три дня и воды-то почти не пил, что уж говорить об этой светло-золотистой, пенящейся, ледяной жидкости. Ему так захотелось пива, что на глаза навернулись слезы.

Гарет слез с повозки и двинулся к нему, обхватив ведерко одной рукой.

– Суэйлз, – Представился он. – Майор Гарет Суэйлз. – И протянул руку.

– Бартон. Джейк. – Он пожал протянутую ему руку, но не мог оторвать глаз от ведерка.

Двадцать минут спустя Джейк сидел в дымившейся паром железной лохани, стоявшей тут же, под открытым небом у красных деревьев. Под рукой у него была бутылка «Таскера», он весело насвистывал, намыливая руки и густо поросшую темными волосами грудь.

– Беда в том, что мы с самого начала пошли по неверному пути, – объяснял Гарет, прихлебывая пиво из горлышка. Он делал это с таким видом, точно потягивал «Дом Периньон» из хрустального фужера. Он развалился на единственном походном стуле Джейка, установив его в жалком пятнышке тени, которую отбрасывал старый, выцветший на солнце тент.

– Ты и сейчас с него не свернул, приятель.

Но в угрозе Джейка не слышалось никакого пыла, «Таскер» потушил его.

– Я, конечно, понимаю, каково тебе пришлось, – продолжал Гарет. – Но ты же мне тогда сказал, что не собираешься торговаться. Если бы я знал правду, мы могли бы заранее договориться.

Джейк протянул намыленную руку и поднес бутылку ко рту. Он глотнул дважды, вздохнул и слегка рыгнул.

– Клянусь тебе, – сказал Гарет. – Как только я понял, что ты торгуешься всерьез, я сразу же отступил. Я решил, что позже мы с тобой сможем все устроить к обоюдной выгоде. И вот я здесь, мы с тобой пьем пиво и разговариваем о деле.

– Это ты разговариваешь, а я только слушаю, – возразил Джейк.

– Именно так.

Гарет вытащил свой портсигар, тщательно выбрал сигару и осторожно вставил ее в вытянутые губы Джейка. Он чиркнул спичкой о подошву своего ботинка и поднес Джейку огня.

– Я правильно понял? У тебя есть покупатель на эти машины, да?

– Я пока что слушаю.

Джейк с явным удовольствием выпустил облако сигарного дыма.

– Наверняка цену ты уже назначил, а я готов к ней приплатить.

Джейк вынул сигару изо рта и впервые посмотрел на Гарета прямо.

– И ты хочешь купить все пять машин по этой цене в их нынешнем состоянии?

– Верно, – сказал Гарет.

– А что, если я скажу тебе – только три из них на ходу, а остальные не годятся ни к черту?

– На мое предложение это никак не повлияет.

Джейк потянулся за бутылкой и осушил ее до дна.

Гарет открыл другую и пододвинул к нему.

Джейк спешно обдумывал предложение. У него был открытый контракт с Англо-танганьикской сахарной компанией на поставку дробилок сахарного тростника на двигателях внутреннего сгорания по твердой цене сто десять фунтов за каждую. Из этих трех машин он может сделать три дробилки – максимум триста тридцать фунтов.