Ветчина бедняков
Шрифт:
— Стасиков?
— Да. Их зовут иначе: Анастасия и станислав. Но я всегда называла их стасиками. Помоги мне найти тех детей, которые сбежали из приюта!
— Это невозможно. Они же сбежали!
— Я никогда не поверю, что ты не знаешь, где их искать!
— Мне все равно, во что вы верите. Здесь сложная ситуация. Эти дети ни за что не должны вернуться в приют. Никогда! Там была одна девочка… Один из наших уродов — воспитателей хотел поступить с ней как со всеми девчонками здесь… Сначала — миньет, потом — трахнуть по полной программе. Но она была не такая! Мне вообще казалось,
— Я знаю. Однажды в подобном приюте явидела следы крови на простыне…
— Тогда вы понимаете. В любом приюте избиения — нормальная вещь. Меня тоже били — до тех пор, пока у меня не появились крутые друзья. Теперь меня все боятся. Если эта девочка или кто-то из тех детей вернутся вприют, они погибнут. Либо физически умрут, либо зарежут кого-то из воспитателей и тоже погибнут для нормальной жизни. Поэтому я и говорю, что все это слишком серьезно.
— Я клянусь тебе своей жизнью, что из-за меня они никогда не вернутся в приют! Я никогда не выдам, где они прячутся! Никто не узнает, клянусь своей жизнью и жизнями стасиков, если они живы! Все, что я хочу — просто поговорить.
— они не станут с вами разговаривать.
— для меня этот разговор — вопрос жизни и смерти. Я не думаю, чтобы они окончательно стали волками…. Что-то должно было остаться в душе.
— Не смешите меня с вашими разглагольствованиями!
— Не собираюсь! Ты поможешь мне?
— Не знаю… Не знаю, почему, но я вам верю! Я не чувствую, что вы лжете. Ладно. Я помогу вам. Но если вы меня обманите…
— Я не обману!
— Если вы меня обманите, вы за это поплатитесь! И поплатитесь жестоко!
— ты скажешь, где их искать?
— Скажу. Я даже сделаю лучше — мы поедем вместе. Подождите час за дверью!
Она вышла. С другой стороны послышался писк мобилки. Катя кому-то звонила, чтобы сообщить, что опоздает на два часа.
Такси остановилось в полуметре от огромной ямы. Катя расплатилась с водителем, легко выпрыгнула наружу:
— дальше пешком!
«Пешком» было сказано слишком мягко! Она чуть не сломала ноги на разбитой дороге, чуть не свалилась в канаву, ударилась о доски, запачкалась известкой…
— Здесь стройка! — Катя не снижала шаг, уверенно лавируя среди ухабов на высоченных каблуках, — придется потерпеть. Мы идем к теплотрассе. Там, в люке, их дом.
Наконец они остановились между разбитой дорогой и каким-то переулком, Катя присела на корточки и постучала рукой о крышку огромного люка. Вскоре (к огромному ее удивлению) послышался ответный шум. Крышка приоткрылась, пропустив на свет курчавую темноволосую голову.
— О, привет, ты….! — изрекло существо.
Дальше они заговорили быстро — быстро на каком-то непонятном, незнакомом ей языке, из которого она улавливала отдельные слова. Наконец Катя обернулась:
— Их здесь нет! Они переехали. Здесь теперь живут другие.
Крышка люка захлопнулась. Катя понялась на ноги и отрыхнула юбку.
— Пошли! Мне дали адрес!
— Разве
— Вы с луны упали? Люк теплотрассы — самое лучшее место для жилья! Моих, между прочим, выселили за долги! Придурки, сказали бы мне! Я бы дала денег.
— И сколько их там живет?
— Вроде семеро. Три пацана, четыре девчонки. Да не смотрите такими глазами! Им там лучше, чем в приюте! Внутри тепло, все оббито войлоком, можно устроить постели. Трубы водяные текут — горячая и холодная вода, душ каждый день. И не тесно — пространство большое. Хотя они ведь маленькие, в любом поместятся. А чтоб менты местные не гоняли, нужно заплатить. Тогда не тронут.
— где же они берут деньги?
— Воруют. Попрошайничают. Девчонки на панели. На рынках еще работают — деньги вытаскивают. Они хорошо зарабатывают, можете не сомневаться!
— И долго продолжается такая жизнь?
— пока другой угол не найдут!
Во второй раз ей удалось пройти стройку почти без потерь.
— куда мы сейчас идем?
— Мне дали другой адрес. Они живут в противоположном районе, в будке из — под грузовика. Вернее, в старом грузовике, от которого осталась только будка.
Они снова уселисьв такси, и в этот раз оказались в чистеньком, благополучном районе среди частных домов. Домики были кирпичные, в основном — одноэтажные, окруженные небольшими садиками, и имели бедный вид. Видно было, что они попали явно не в район роскоши, а в обычное место, где жили обычные люди. Фургон от грузовика виднелся в конце тупика. Когда они подошли ближе, стало понятно, что одним боком фургон упирается в заброшенный участок, поросший бурьяном, а другим стоит прямо на дороге. Впрочем, по этой дороге никто не ездил. Когда они подошли совсем близко, в нос ударила неприятная вонь…. Прямо за фургоном, на бурьяне, виднелась огромная куча дерьма…. Катя уверенно постучала в низенькую дверцу. Дверцы распахнулись.
Глава 37
Рыжее лохтамое существо в рванных джинсах, с подбитыми глазом, распахнуло дверцу фургона ударом ноги. В первую секунду она приняла существо за мальчишку, отчаянного, возможно, живущего за счет драк (все руки существа были покрыты угрожающего вида татуировками), но очень скоро поняла, что ошиблась. Перед нею стояла девчонка. Обыкновенная. Только в татуировках и с подбитым глазом. По фигуре ей можно было дать лет 15, по лицу — все 40. Когда заглянула в это лицо, испугалась. Ей вдруг показалось, что девчонка намного ее старше, старше и опытней, и по сравнению с этим опытом меркнут все ее дипломы, звания и медицинские достижения.
— Ты кого привела? — голос девчонки был хриплым. От сигарет, и она обращалась только к Кате, смотрела так, словно рядом со знакомой Катей никого не было. И это ощущение, что девчонка умеет смотреть сквозь человека, пугало тоже (в свою очередь).
— Я тебе, кажется, говорила… — начала угрожающе, не дожидаясь ответа на свой вопрос, но Катя перебила ее:
— она — работа. Деньги.
— Что ей нужно?
— Поговорить!
Девчонка сплюнула сквозь зубы на измятую траву. Этот циничный плевок был не детским и не женским.