Ветер богов
Шрифт:
– Ваши офицеры и вы лично постоянно возмущаетесь тем, что Квантунская армия не начинает наступления и даже не собирается переходить русскую границу, – продолжал уже сам Куроки. Командующему давно было известно, что на самом деле перед ним не капитан-переводчик, а генерал Судзуки. Как, впрочем, и для «капитана» не оставалось секретом, что он давно раскрыт. Тем не менее генерал предпочитал выступать в роли вежливого, чинопочитающего переводчика, давая понять Семенову, что роль эта предназначена не для него одного, а для всех тех офицеров, политиков и коммерсантов, с которыми ему здесь приходится иметь дело. А еще – демонстрировать полное пренебрежение
– Армия – на то и армия, господин капитан, чтобы жить с войны, а не с подачек, в соболях-алмазах, – переминался Семенов с ноги на ногу, ожидая, когда восседавшие в плетеных креслах японцы великодушно предложат ему сесть.
– Воюет не армия, воюет император, – назидательно объяснил Исимура, прекрасно понятый Семеновым и без переводчика.
– Штаб Квантунской армии не может начать наступление, пока не будет получен приказ, – вновь перехватил инициативу Куроки.
– Но этого приказа, судя по всему, так и не поступит, а война с германцем вот-вот закончится, в соболях-алмазах, – ожесточился Семенов. Коль уж эти япошки решили потоптаться по его душевным мозолям, пусть выслушают все, что он о них думает.
– Война может закончиться еще раньше, чем вы предполагаете, может закончиться… [9] – оставался Куроки верным своей привычке: повторять начало почти каждой фразы.
– Еще бы! Ваш министр иностранных дел Сигемицу постарается. Вместо того чтобы навалиться на Дальний Восток и, пока большая часть советских войск увязла в сражениях на Западном фронте, диктовать здесь свою волю, господин Сигемицу все пытается убедить Гитлера, что ему во что бы то ни стало следует заключить с коммунистами почетный мир.
9
Реальные факты. Японцы не только предпринимали попытки уговорить руководство рейха заключить сепаратный мир с Россией, но и предлагали свои посреднические услуги. Эти дипломатические усилия японского правительства ставили в очень невыгодное положение штаб Семенова. Атаман понимал, что предметом торга неминуемо станет и его армия.
– Да, почетный мир… – командующий так и не понял: то ли подтвердил, то ли переспросил Куроки.
– Какой офицер Русской освободительной армии способен понять такое? И как я должен объяснять это своему воинству? Но объяснять-то все равно должен, в соболях-алмазах.
Переводчик и полковник Исимура мрачно переглянулись, но лица их продолжали оставаться непроницаемыми. «Будь на их месте русские, они бы уже выматерили меня и выставили», – понял смысл их мрачности генерал. Однако это его не остановило.
– Кстати, мне хорошо известно, что в Германию со специальной миссией отбыл контр-адмирал Кодзима [10] , – решил окончательно добить их своей информированностью Семенов. – Поэтому я не удивлюсь, узнав, что он запросил унизительного мира.
Эти сведения контрразведчикам Фротова удалось заполучить из разговора под пьяную руку двух японских генералов, а потому Семенов не сомневался, что они являются секретными и должны произвести на японцев должное впечатление.
10
Контр-адмирал Кодзима являлся
– Контр-адмирал Кодзима действительно был послан в Германию для переговоров с фюрером, – признал капитан, крайне удивляясь, что Семенову известно об этой акции. – Он прибыл туда на подводной лодке еще в прошлом году, он прибыл… Теперь вы знаете все, причем знаете от нас, господин Семьйонов. Нам бы не хотелось, чтобы мы когда-либо возвращались к этой теме, нам бы не хотелось…
– Когда-либо, – проворчал Исимура, оставаясь крайне недовольным претензиями командующего. Как шеф разведки Квантунской армии он чувствовал себя ответственным за то, чтобы русские генералы, нашедшие приют в Маньчжурии, всегда четко знали свое место и не смели того, чего вообще, в принципе не смели.
– В этом мире не все происходит так, как хочется императору, – миролюбиво свел на нет остроту ситуации капитан. – Мы же должны молиться, чтобы императору всегда хотелось того же, чего хочется Богу.
– …В соболях-алмазах! – только и мог поддержать это монашеское нравоучение Семенов.
Он не уловил, по какому знаку капитана полковник Исимура решил, что он здесь лишний, но тот неожиданно поднялся и, вежливо откланявшись обоим, оставил двух генералов тет-а-тет.
– Господин полковник утверждает, что его разведке ничего не известно о судьбе ротмистра Курбатова.
– Уже подполковника Курбатова, – уточнил Семенов, все еще не прощая вежливо нанесенного ему оскорбления.
Появилась официантка с чашками чая на подносе. Мельком ощупав ее взглядом, командующий самодовольно признал, что этой лошадинолицей япошке далеко до его Сото. Но сразу же вспомнил, что еще одна такая ссора с японцами, и его япошка может исчезнуть навсегда.
«Когда же это кончится?! – мысленно возмутился он. Но тотчас же объяснил себе: – А только тогда, когда боги начнут сверять свои желания по желаниям его величества императора страны Даурии Семенова. Но тогда вопрос: когда это настанет?»
– Последние сведения, поступившие от группы легионера, подтверждали, что Сибирь, до самого Урала, он уже прошел. Где он там исчез на российских равнинах, сие мне, в соболях-алмазах, неведомо. Но только верится, что и Европу этот казак тоже пройдет. Есть в нем что-то такое, что не позволяет поставить его рядом с сотней других рубак.
– Мы тоже получили от своего агента сообщение, что Курбатов зарегистрирован на контрольном пункте в Воронеже. Больше сведений не поступало, больше сведений… Но пока он странствует, германцы уходят на запад. Опасаемся, что ему придется переходить линию фронта уже под Берлином. Это сразу же сведет на нет все наши усилия, сведет на нет…
– Так что будем предпринимать, в соболях-алмазах? Послать еще одну группу, но уже через Казахстан? И чтобы маршем, без диверсий?
– Вам нужно послать несколько групп. Больших групп. Не в Германию, а туда, за Амур, – вновь заулыбался Куроки. – Мы создали армию Семенова здесь, а нужно было создать ее за Байкалом и на Дальнем Востоке.
– Но нам не удастся создавать там целую армию. Кое-какое подполье – да. Небольшие отряды могут просуществовать месяц-другой, да и то лишь в ожидании нашего наступления. Зимой в сибирских лесах долго не попартизанишь.