Ветер, кровь и серебро
Шрифт:
— Это ведь твоя земля, — сказал вдруг Генрих, будто прочитал её мысли. — По сути, разговаривать с Фареллом должна ты, а не я.
— Хочешь спихнуть на меня всю ответственность? — горько (иначе просто не получилось) усмехнулась Кристина и, придерживая юбку, осторожно присела на подлокотник его кресла. — Я ведь фарелльского языка почти не знаю, в отличие от тебя.
Точнее, в детстве она учила его немного, и это почти не составляло труда, потому что он был похож на драффарийский. Да вот только не доучила и сейчас уже вряд ли могла чётко изъясняться на этом языке. Все фарелльские купцы, с которыми Кристина вела переговоры, неплохо изъяснялись на драффарийском, договоры с ними составлялись на двух языках, а переводом обычно занималась не она. Зато Генрих знал язык превосходно, в чём Кристина могла не раз убедиться.
—
— Я сделаю всё, чтобы им ни пяди земли не досталось. — Голос Генриха звучал твёрдо, как-то даже, пожалуй, грозно, однако жест, который он при этом сделал, совершенно с ним не вязался: он приобнял Кристину за талию и притянул ближе к себе, будто хотел защитить от чего-то. — Даже если Фернанд решится пойти на уступки… Мы ведь отвоёвывали эту землю у Шингстена не ради того, чтобы потом отдать Фареллу.
Кристина вздохнула, сильнее сжимая плечи мужа. Да уж, одна ситуация безвыходнее другой. Сначала не знаешь, что делать с чересчур самоуверенным дядей, которому вечно что-то нужно, а тут ещё и угроза извне — и тоже всё настолько сложно, что хочется просто опустить руки и пустить все события на самотёк. Просто ничего не делать: сесть и наблюдать, как всё пойдёт без твоего участия. Как будет распоряжаться судьба или Бог…
Но ведь тогда наверняка всё окажется разрушено. Эори заберёт Джойс, север — Фарелл, а там и до целого Нолда недалеко… Начнётся такое кровопролитие, какого эта страна ещё не знала. Всё рассыплется, разорвётся на кусочки, сгорит и разрушится. Всё, что двести лет строили Драффы. Всё, что Кристина с Генрихом строили эти четыре года — ничтожный срок по сравнению с общим возрастом страны, но ведь это тоже важный кирпичик в её нерушимых стенах. И Кристина чувствовала себя ответственной за то, чтобы ничего подобного никогда не случилось.
— Нужно ответить Фернанду, — сказала она решительно. — Вам обоим ещё потребуется время, чтобы собраться, а Фарелл ждать не будет.
Тем утром колокол прозвонил как-то уж слишком громко, протяжно, будто был испуган, встревожен и взволнован. Или так показалось Кристине, потому что сама она уж точно была испугана, встревожена и взволнована. Именно сегодня Генрих собирался уезжать. Путь предстоял неблизкий: сквозь холмы и леса по Узкому тракту, получившему своё название не просто так, добраться до восточных окраин Нолда, где находилась небольшая пристань, на которой будет ждать король. Или, наоборот, Генриху придётся ждать его: мало ли что могло произойти по дороге от Королевского острова — шторм или, наоборот, штиль… Заезжать в порт Серебряного залива Фернанд не захотел — пришлось бы делать крюк, что отняло бы больше времени.
Они вели переписку почти две седмицы, обсуждая все тонкости их миссии и проведения переговоров. Всё-таки дело предстояло действительно трудное и щепетильное. В конце концов условились о месте встречи, дальнейшей поездке (точнее, плавании), составе обеих свит и всём таком прочем. Кристина, конечно, помогала по мере сил, подавала какие-то идеи, но понимание, что в целом она мало что может сделать, очень удручало её.
Колокол прозвонил пять раз, потом на мгновение запнулся и всё же сделал шестой, последний удар. Кристина нехотя открыла глаза, зевнула, стараясь прогнать остатки сна… Огромных усилий ей стоило не закрыть глаза снова — иначе она точно не встанет. Веки неумолимо тяжелели, а собственное тело будто не слушалось. Однако выбора не было, нужно вставать, ибо никто её не спрашивал о том, чего она хочет, а чего нет.
Генрих лежал рядом с ней, и казалось, что он не спал всю ночь. Впрочем, это было бы неудивительно. Сейчас он просто смотрел в потолок, почти не мигая, явно о чём-то размышлял и на то, что Кристина с горем пополам проснулась, внимание обратил не сразу. Видимо, мыслями он был уже далеко в Фарелле. Кристина прекрасно понимала это состояние мужа, но всё же решила как-то обратить на себя внимание и тем самым напомнить, что ему уже пора.
— Почему выезжать всегда приходится так рано? — протянула она сонным голосом.
— Чтобы подальше проехать за день, конечно, — отозвался Генрих тихо и отрешённо.
Вставать
Страшно даже представить, что будет. Кристина знала, что их земля сильна как никогда, а с поддержкой Шингстена остановить фарелльское вторжение будет делом вполне посильным… Но всё же она себя готовой не чувствовала. Прошлые войны, которые ей довелось пройти, дались ей настолько тяжело, что она до сих пор не могла полностью забыть от тех событиях и прийти в себя. После войны с Шингстеном её жизнь раскололась на «до» и «после», и она понимала, что так, как «до», уже никогда не будет. За неполный год Кристина повидала немало смертей и убийств, изуродованные трупы, рекой льющуюся кровь, она пережила адский страх, оказавшись в топке настоящего безумия… Поэтому ещё сложнее было понять сейчас мысли того человека, что планировал нападение на Драффарию. Неужели он никогда не видел войны? Никогда о ней не слышал? Не знал, что это такое? Что же он тогда представляет себе?.. Что война — это просто красивый парад или турнир?
От возмущения, страха и внезапно нахлынувших болезненных воспоминаний её затрясло, и Кристина почувствовала, как объятия Генриха стали крепче. Он всегда остро ощущал любые, даже самые незначительные перемены в её состоянии и быстро реагировал на них, подбирая нужные слова, а иногда и обходясь без слов — объятиями, прикосновениями, взглядами…
— Прошу тебя, не переживай, — улыбнулся он, целуя её в лоб. — Я обещаю вернуться как можно быстрее. Даю тебе слово.
Но Кристина понимала, что ждать его возвращения прямо летом не стоит. Может, он приедет осенью, короткой, холодной и промозглой, когда одетые в золото и багрянец леса будто бы горят небесным огнём… Или зимой, когда весь мир становится белым-белым, таким белым, что не видно той точки, где сходятся небо и земля… Или теперь уже следующей весной, когда всё будет таким же тёплым, светлым и ожившим… Нет, это слишком долго. Она не вынесет целый год разлуки. Просто сойдёт с ума.
Все необходимые вещи были заготовлены заранее, Генриху оставалось лишь одеться в дорогу и немного позавтракать, и он будто нарочно тянул время, то выбирая подходящие для долгого пребывания в седле камзол и плащ, то словно зависая над кружкой с молоком, опустошая её маленькими медленными глотками.
— Не засыпай, — усмехнулась Кристина, легонько толкнув его в бок, — просыпайся давай, а то с седла свалишься.
Генрих улыбнулся ей, но ничего не ответил.
Ну что ж, видит Бог, она старалась не терять позитивного настроения и всячески показывать, что верит в лучший исход. Наверное, со стороны это выглядело странно, наигранно и неискренне. Но ей просто хотелось поддержать чересчур разволновавшегося мужа, хотя всю жизнь у них было как раз наоборот: Генрих поддерживал её в трудных ситуациях, всегда старался утешить, дать совет… Он помогал ей выживать в первые месяцы после войны, когда душевное состояние Кристины оставляло желать лучшего — ей казалось, что все её ненавидят, что она никому не нужна и что жить ей больше незачем. Наверняка, если бы не Генрих, это состояние осталось бы в её душе навсегда, с каждым днём всё ухудшаясь и медленно её убивая.
Она, конечно, тоже старалась, изо всех сил старалась держаться, научилась отвлекаться и переводить мысли в другое русло, но всё же понимала, что без поддержки мужа быстро бы загнулась.
И не верилось, что кто-то ещё мог бы ей помочь так же действенно, как он.
— Может, мне всё-таки тоже поехать? — вдруг выпалила Кристина.
Выпалила полную глупость: Эори оставлять нельзя, да и в целом Нолд-Бьёльн нуждается в законной правительнице, а не каком-нибудь наместнике. И на её собственные сборы ещё время нужно… Хотя она может просто переодеться в дорожный костюм вместо повседневного платья из тонкой синей шерсти, быстро покидать в сумку всё самое необходимое, на снаряжение коня тоже вряд ли уйдёт много времени. Потом вспомнилось, что надо бы ещё уложить с собой не один комплект доспехов, оружие, шатры, хоть какой-нибудь запас продовольствия… Да и Джеймсу тоже пока не следует оставаться одному — вдруг ему станет хуже?