Ветер над пропастью
Шрифт:
Гость и хозяйка, онемев от удивления смотрели на девушек.
– Показываем второе умение, – продолжила Ника, – Савелий, принеси реквизит.
Савелий, зная, что от него требуется, принес две деревянные баклуши. Ника взяла в каждую руку по баклуше и, вытянув руки в стороны, держала их на уровне головы. Вера, поднимая ногу почти вертикально, быстрыми и точными ударами выбила баклуши из рук. Затем девушки поменялись местами, и это же упражнение выполнила Ника.
– Следующее упражнение, – не ожидая реакции зрителей, сказала Ника.
Девушки встали рядом, на расстоянии двух шагов друг
– А теперь последнее упражнение на сегодня, – продолжила Ника.
Амазонки встали лицом друг к другу и начали поединок. Конечно, это была всего лишь имитация боя, удары попадали в пустоту или блокировались руками, но зрелищность была потрясающая. Вдруг девушки остановились и повернулись к зрителям. Они сдернули платки с голов и волосы рассыпались по плечам. Зрелище достойное вдохновить живописцев. Вера: худощавая зеленоглазая блондинка, Ника: крепкая, плотная, голубоглазая, жгучая брюнетка с правильными тонкими чертами лица, обе девушки, раскрасневшиеся после схватки, являли собой само очарование.
– Кроме того, нас обучали музыке, живописи, танцам, некоторым физическим наукам, лекарским наукам, но более всего искусству рукопашного боя, – сказала Ника, – а теперь позвольте нам удалится и явиться к обеду в подобающем наряде.
Девушки поклонились и быстро вышли. Хозяйка и гость еще некоторое время сидели молча.
– Я все-таки надеюсь, что мне не придется брать под опеку это прелестное создание, душа моя! – сказал, наконец, Иван Михайлович.
– Не надейся, сударь мой, ибо я ясно полагаю, что улучшение мое временное. Да и в чем, собственно, беда? Ну, подумаешь, амазонка, так ведь для круглой сироты эти навыки только на пользу. Да и наследство ее от этого меньше не стало. Если выйдет за твоего Андрея, так и забудет все, дети пойдут… Других забот хватит… Ну, а коли не сложится, или тебе будет не к душе, так и сама по себе не пропадет… А ты вот что скажи, оставлять ее в имении, или отправлять обратно, до совершеннолетия. Хотя и так знаю, что скажешь. Тебе и с наследством подопечной дел хватит, пусть возвращается… Верно?
– Больно быстра ты, сударыня! И часу не прошло, а приговор вынесла. А я вот хочу барышень к себе пригласить, погостить денька два, три, а там уж и видно будет. Дорога не длинная, пусть завтра с утра отправляются… Обратно вместе прикатим, да и определим наши дела.
– Умен ты сосед, и я согласна с тобой полностью! Небось, и сына уже в поместье вызвал?
– Да, тебе в проницательности не откажешь.
– Да уж, ума много не надо, чтоб догадаться.
– Значит, на том и порешим.
– Катерина, прикажи, чтоб обед сюда подавали и барышень зови.
Девушки вышли к обеду в обычных одеждах и скромно присели напротив гостя. Во время обеда продолжалась неспешная беседа. Девушки скромно улыбались и, отдавая должное трапезе, не спешили начать беседу.
– Ну, поразили вы нас, барышни, прямо наповал… – произнесла, наконец, хозяйка.
– Вы же сами просили, – просто ответила Ника, – зря вы пугаетесь, это просто физические упражнения, а вообще-то мы скромные девушки. Вот Вера, например, стихи пишет… Вера, прочти, пожалуйста, а то нас за разбойниц сочтут…
– Извольте, – ответила Вера и начала декламировать.
Я иногда пишу стихи,
В них много рифм на букву И,
Чтоб было легче вспоминать,
Я завела для них тетрадь,
Но вам ее не покажу,
Сама немного расскажу,
Как в темноте, открыв глаза…
А в них уже блестит слеза,
И ведь давно известно вам,
Что девы плачут по ночам…
– Далее пока не написано, но, возможно, напишу, – сказала Вера.
– Ого! Недурно, а у вашей подруги какие таланты? – глядя на Нику произнес гость.
– О! Она замечательно рисует, только с собой ничего не привезла, – ответила Вера.
– Напрасно, – заметила Анна Федоровна, – хотя вызывала-то я ее не за этим. Не ожидала, что мне так полегчает. Да вот, кстати, Иван Михайлович, приглашает вас в гости на пару дней, думаю, вы не откажетесь, имение его недалече. С утра выедете, к обеду на месте будете.
– Почтем за честь, – ответила Ника.
– Ну, значит, тому и быть, – ответил гость, – а сейчас позвольте откланяться.
Девушки тоже поднялись из-за стола.
– Мы будем у себя, Анна Федоровна, – сказала Ника, – а вечером, если позволите, мы вас навестим.
– Тетя Ани, – промакнув глаза платком, сказала помещица, – называй меня, тетя Ани. Впрочем, другой тетки у тебя все равно нет…
– Хорошо, тетя Ани, – ответила Ника опустив голову.
Девушки отправились в свою комнату, а гость сел в коляску и укатил.
Ближе к вечеру Анна Федоровна вызвала Катерину.
– Чем заняты барышни? – спросила она ее.
– Они снова убежали на реку. Деревенские сказывали, далеко убежали. Надели белые одежды, как утром, рубахи и штаны, будто парни деревенские. Местные мальцы увязались было за ними, да куда там. Версты две пробежали, не меньше. Дальше, говорят, видели, как разделись они донага, связали одежду в узлы, переплыли реку, оделись и побежали дальше. И ведь не притомились, ничуть, железные они что ли.
Вон, кажись, возвращаются… Позвать племянницу-то?
– Не надо, сама придет. Мне ужин сюда принеси, а барышням накрой отдельно.
Поздно вечером в дверь хозяйки постучали.
– Входи!
Ника вошла и села у кровати тетки.
– Добрый вечер, тетя Ани.
– Добрый… Надо поговорить, Ника. Вижу, что зла на меня не держишь. Думаю, знаешь, как ты осиротела. Моей вины в том нет, хоть и не любила я твою мать, но не я уведомила тогда твоего отца. Только ты виноватых не ищи. Бог им воздаст каждому по заслугам. То, что с тобой так сурово обошлась, бог меня судить будет, недолго осталось… Однако, думаю, что так даже лучше получилось, чем если бы ты в поместье осталась. В обиду себя не дашь, да и подруга у тебя хороша. Не знаешь, чьих она будет?