Ветер перемен
Шрифт:
В ней смешались женские эмоции и информация, связанная с проектом, это выбивало её и лишало возможности о чем-либо думать. Но, самое главное, этот отказ крайне смутил и удивил Ольгу. Как это человек после опыта казино отказался входить в нефтянку? Она была обескуражена. Либо она чего-то не понимала, либо смотрела на весь проект с какой-то совсем другой позиции, не видела каких-то взаимосвязей.
Эта встреча и этот отказ выбили её на какое-то время из седла, даже разговор в НИИ казался теперь семечками, либо закономерным звеном одной цепи.
По дороге домой, когда уже она начала справляться со своими эмоциями, был звонок от Аркадия, хотя Ольга думала, что все объяснила, и он не позвонит. Вот уж, действительно,
– Аркадий, вы меня простите, но я не поеду. Спасибо еще раз за приглашение, я так не могу. Я как будто продаюсь. Я вас очень уважаю и надеюсь, что нам удастся когда-нибудь поработать вместе.
– Да, конечно, до свиданья, – и в трубке послышались короткие гудки.
В полном непонимании она вернулась домой и решила этот вечер посвятить только себе и ни о чем не думать.
Она приготовила ужин и развела камин.
«Как давно я не сидела вот так у камина? Наверное, с тех пор, как занялась этим проектом. Да, много разных встреч и переживаний принес он, а просвета пока не было. Насколько хватит моих сил?» – Ольга в задумчивости смотрела на огонь. Она вытянулась в кресле, то ли от вина, то ли от огня родились какие-то непривычные для последнего периода мысли. Она наблюдала за огнем и за странным, незнакомым ощущением, которое вдруг появилось внутри. Эти чувства были непонятны, неопределенны, но они были, и отказаться от них, спрятаться означало предать какую-то свою часть.
Она наблюдала за огнем, чтобы хоть как-то отвлечься от нахлынувших мыслей, а он горел только тогда, когда ему давали пищу, постепенно облизывая каждое новое бревнышко. Он словно играл с деревом, постоянно оказываясь победителем. Но проигрывало ли дерево? В итоге они оба служили человеку, который разжег и поддерживал этот очаг. Они дарили тепло, свет, наслаждение от созерцания, но при других обстоятельствах этот же огонь мог уничтожить и её, и её дом.
«Все относительно, но все ли подконтрольно нам? – подумала она, глядя на мелькающие языки пламени. – Всегда ли наши намерения, ожидания совпадают с результатами? От чего это зависит? И что мешает людям договариваться, сотрудничать? Зависть, амбиции, недопонимание? Что делает этот мир таким?»
Постепенно все в ней успокоилось. В памяти всплыли последние встречи: Филипыч, НИИ, ребята, хозяева производственной площадки, Аркадий. Но все они вспоминались, как нечто внешнее, далекое. Какие все разные! Каждый имеет свою систему координат, каждый двигается в жизни согласно своим убеждениям, верованиям, у каждого свои переживания, эмоции, мечты. А жизнь – она проста в себе самой, она просто есть. Что ищет человек, идя по жизни? Каким образом он делает свои выборы? У каждого выбора ведь есть свои последствия. Или по-другому, у каждого события есть своя причина, и непонятно, что такое в реальности будущее или прошлое…
Образы людей постепенно удалялись и стали совсем смутными.
Ольга вдруг почувствовала какую-то непонятную тоску по чему-то неведомому. Или просто это состояние было вызвано одиночеством, и ей захотелось видеть рядом человека, с которым было бы легко и просто, с которым бы можно было выразить свою нежность. Ни Макс, ни Антон – её самые близкие друзья не давали этого чувства. С ними было хорошо, интересно, но это чувство глубинной тоски они развеять не могли. Аркадий также не вызывал никаких чувств, кроме уважения. Возможно, рождение этого непонятного нового чувства было следствием сегодняшнего предложения от него и её отказа.
Желание родственной души, далекой и также одиноко бредущей по земле. Странно, но эта мысль о том, что некто так же, как она, где-то идет свой путь и, несмотря на многочисленное окружение, чувствует себя одиноким от того, что её нет рядом, вдруг сделала её сентиментальной. Даже слезинка появилась у краешка глаза, а под ложечкой как-то защемило. Да, ей захотелось после всех этих неудач и похвал в том, что она боец, почувствовать себя просто женщиной и прижаться к сильному мужскому плечу. Она тут же вспомнила Павла, школу, их отношения. Волна грусти захватила её. Снова задала себе вопрос, почему он тогда уехал, не сказав ни слова, где он сейчас? Как у него дела? Почему все так сложилось? Она редко вспоминала о нем, особенно последние годы, так как рана была живой и ныла, но Ольга уже потеряла надежду найти его, поэтому постаралась спрятать свои чувства в дальний уголок души и лишь изредка позволяла себе заглянуть туда.
Сейчас она почему-то вспомнила, как они ходили на каток в девятом классе, он тогда только пришел в их класс, приехал с родителями из Донецка, и она сразу влюбилась в него. Он был такой красивый, сильный, или ей только так казалось и, самое главное, совсем другой, не похожий на всех её одноклассников и друзей. Он был какой-то честный и принципиальный, он всегда говорил то, что думал, не боясь оценки окружающих, всегда отстаивал свою точку зрения, за что его не раз вызывали к директору.
В тот вечер он позвал её на каток, она была от этого на седьмом небе. На ней тогда было зеленое в клеточку пальто с капюшоном. Почему она пошла на каток в пальто? Ах, да! Было холодно, стоял сильный мороз, и родители не хотели отпускать. Обычно она каталась в костюме, она очень любила коньки, а Павел не умел, детство в южном городе лишило его этого опыта. Ну, конечно, как можно было её не отпустить? Ольга с рождения делала так, как хотела! Поэтому она все-таки ушла, но пришлось надеть пальто и спрятать коньки в сумку, чтобы родители не догадались. Мороз щипал щеки и нос, а телу было жарко кататься в таком виде, но Ольга веселилась от души. На катке практически никого не было, а к концу катания они остались совсем одни. Ольга взялась обучать Павла. Он часто падал, она подъезжала, поднимала его. Он скользил и снова падал, иногда от его неловких движений во время подъема она падала вместе с ним. Они смеялись, вставали кое-как, она подставляла ему свое плечо на один круг, объясняла технику, а потом убегала. И так постоянно. Процесс обучения не прошел даром, он проезжал целый круг самостоятельно, за что Ольга аплодировала ему и пела. К концу катания они были уставшие, абсолютно мокрые, но счастливые! Чтобы отдышаться, упали на сугроб и смотрели на звезды. Небо было совершенно ясное, а освещение катка позволяло рассмотреть млечный путь и большую медведицу.
– Ты, когда закончишь школу, чем хочешь заниматься? – спросила Ольга.
– В архитектурный пойду или на строительный. У меня отец строитель, я как-то уже привык к этой мысли. Книжки всякие у него читаю, мы потому и переезжаем, что его переводят с объекта на объект. Закончит один, его на другой, – ответил он и подул теплым воздухом вверх. – Мне всегда нравилось наблюдать, как на месте котлована вырастает здание, в котором потом работают или живут люди. А ты что планируешь делать?
– Не знаю пока. Я думаю, что буду обучать людей.
– В Пед что ли пойдешь?
– Нет.
– А как тогда?
– Не знаю, говорю же тебе. Просто знаю, что буду учить.
От снега быстро остыли и, почувствовав холод, начали собираться домой. Шнурки на ботинках замерзли и не хотели развязываться, пальцы окоченели. Они провозились, появилась даже мысль пойти домой в коньках, но идти было слишком далеко. Павел развязал свои шнурки быстрее, надел валенки и сбегал к сторожу за спичками. Трясущимися от холода руками он нагрел шнурки на коньках у Ольги, развязал их кое-как своими несгибающимися пальцами, и они побежали домой. А на следующий день оба свалились с простудой. Так началась их дружба.