Ветер перемен
Шрифт:
– Чтобы вынуть замок, надо правою рукою послать рукоять вперед до отказа, затем левою рукою взять за рожки боевой личинки и, удерживая замок от движения вперед, подать его несколько вверх… – продолжал свои пояснения наш наставник по пулеметному делу, также сопровождая их действиями и едва различимо напевая:
Дальше посложней урок:«ВЫНЬ ИЗ КОРОБА ЗАМОК».Сохранив во всем черед,Рукоять пошли вперед,АПомимо «максима», нам пришлось осваивать еще и устройство пулемета Кольта-Браунинга. Как сказал наш наставник, это был в Красной армии второй по численности станковый пулемет после «максима», и потому с ним следовало ознакомиться. Но знакомство это было, так сказать, заочное, так как в дивизии таких пулеметов не было, и потому нам выдали на учебную команду один экземпляр наставления по этому пулемету, изданный штабом Особой группы войск Южного фронта в девятнадцатом году, строго-настрого приказав беречь его.
Вот поэтому вечерами в казарме я, как признанный самым ловким в обращении с печатным словом, вслух, с выражением читал описание материальной части пулемета Кольта, потому что иначе ознакомить всех было невозможно.
Занятия по партийно-политической работе с нами вел руководитель нашей команды Филимон Яковлевич Гарц. На первом же уроке его засыпали вопросами:
– Вот зовут вас – Филимон Яковлевич. А что же фамилия такая странная, вроде как нерусская? – допытывался один из курсантов.
– Это от деда пошло, – не смущаясь (видно, привык к таким вопросам), объяснил замвоенкома полка. – При старом режиме, еще при крепостном праве, был он крепостным помещика Гарца, из немецких баронов. Вот оттого и фамилия такая. У нас полдеревни через это Гарцами окрестили.
– А вот у вас в полку комиссар, – перевел разговор на другую тему Лев Исаакович Розенфельд («Уж не родственник ли какой нашего председателя СТО?» – мелькнула у меня мысль). – Так что, командир у нас не партийный, выходит?
– Выходит, – на этот раз немного раздраженно отреагировал Филимон Яковлевич.
– Отчего же не вступает? Или не берут? – продолжал наступать Розенфельд.
– Тут сложность, – чуть поморщился заместитель военкома. – Он из военспецов. Бывший штабс-капитан. Да и по происхождению – из поповского сословия.
Тут меня как будто прострелило. Василевский? Александр Михайлович? Штабс-капитан? Из священнослужителей? Так не тот ли это Василевский, что станет главой Генерального штаба? По всем параметрам он и есть. То-то меня беспокоило, что физиономия знакомая. Точно, он! Ну что же, у него в полку вроде обучение как раз весьма добросовестно было поставлено. Да и расположение части обустроено по нынешним скудным временам очень даже неплохо, и приварок есть, как мы смогли вскоре убедиться.
Его происхождение нам разъяснил Филимон Яковлевич:
– Как Григорий Иванович Котовский стал начальником снабжения РККА, так всем хвоста накрутил. Теперь у нас тут, при дивизии, несколько кооперативов. Вот с их доходов кое-что в котел и попадает. Да и с вещевым довольствием лучше стало, и со строительными работами, и с конской сбруей.
В подкрепление Гарцу к нам в полк разок наведался Булин Антон Степанович, начальник политуправления МВО, который прочел большую лекцию для всего командного и политического состава полка (а затем и для Сто сорок четвертого). Как и наш комполка, Булин в двадцатом году воевал на Западном фронте против белополяков в составе Шестнадцатой дивизии – кстати сказать, сравнительно недалеко от тех мест, где проходила и служба Осецкого.
Разумеется, на стрельбище нам тоже пришлось побывать. Упражнение из винтовки Мосина получилось у меня (как и у большинства моих товарищей) отнюдь не блестяще. Что поделать – не пришлось мне раньше из «мосинки» стрелять. Вот из ТОЗ-12, помнится, стрелял один раз, и из «калашникова» одиночными – тоже. Но эта здоровенная дура требовала особой сноровки, которая с наскоку не приобреталась.
– Как же так, товарищи, – укоризненно выговаривал нам инструктор по стрелковой подготовке, пока мы собирали с белого снега тускло поблескивавшие цилиндрики стреляных гильз, – наш полк сам товарищ Ворошилов отмечал за хорошую стрельбу, когда приезжал к нам в прошлом году! А вы… – Он с досадой махнул рукой.
Реабилитировать себя удалось при выполнении упражнения по стрельбе из нагана. Первым я в своей команде не стал, но показал один из лучших результатов, хотя это стоило мне долгих препирательств с инструктором, требовавшим, чтобы я стал в уставную стойку. Эти препирательства с ним успели мне порядком надоесть. Замолчав, я долго выслушивал его назидания, потом спросил:
– В бою тоже в этакую стойку прикажешь становиться, а? – С этими словами сую уже заряженный револьвер в кобуру, поворачиваюсь спиной к мишеням, потом резко разворачиваюсь обратно, правой рукой выхватываю револьвер, подхватываю его левой – и в быстром темпе, хаотично смещаясь, переступая сапогами по утоптанному снегу, выпускаю весь барабан по четырем выставленным в поле мишеням.
Инструктор покраснел от злости:
– Вы что себе позволяете?!
– Проверим мишени, тогда и будете на меня взыскание накладывать, – отвечаю ему примирительным тоном.
Результат оказался таков: первая мишень – 7, вторая – 7 + 9 + 7, третья 8 + 9, четвертая – 10. Пятьдесят семь из семидесяти – не снайпер, конечно, но вполне сносный результат. В норматив уложился.
– Вот видите! – говорю инструктору. – А из уставной стойки у меня так нипочем не выйдет. Да и как с ней в настоящем-то бою?
Инструктор потом долго ворчал про порядок, дисциплину, единообразное выполнение упражнений по стрельбе, утвержденные методики и т. д., но результат мне зачел.
Вечером в казарме, где витал извечный армейский аромат портянок, разгорелся оживленный спор: как учить красноармейцев, да и командиров тоже – строго по наставлениям или же надо приближать обучение к тому, что понадобится в реальном бою? Мои симпатии, конечно, были на стороне второго варианта, но нашлось немало политработников, которые чуть не слово в слово повторяли слова инструктора по стрелковой подготовке.