Ветер прошлого (Забытая мелодия для флейты)
Шрифт:
Из ванной через несколько минут раздался возмущённый детский крик, а ещё через минуту оттуда вышел ухмыляющийся Роман.
Новый день начался.
Но больше всего Таню растрогало прощание на стоянке.
Баринов уже говорил с кем-то по телефону, обсуждая дела, но прежде чем разойтись по машинам, легко щёлкнул сына по носу, а потом вдруг наклонился к Тане за поцелуем. Она на мгновение растерялась, наверное, даже покраснела, но Роман этого не заметил, продолжал говорить по телефону, и тогда
– Я поехал, - одними губами проговорил Роман, а потом показал сыну кулак. Тот сразу же надулся.
– Вот так всегда, - пожаловался Артём, когда они с Татьяной сели в её машину, - у меня несчастье, а он грозится!
– Какое это у тебя несчастье?
– удивилась Таня.
– А что, школа - это не несчастье?
– Пристегнись, мученик. В школе все учились и никому этого не избежать.
– А чего он грозится? Тебе поцелуйчики, а на меня ругается!
Таня почувствовала смущение, но решила, что показывать это Артёму не стоит, и поэтому деловито проговорила:
– Потому что я в школе не дерусь.
– Так ты в школе не учишься.
– Я и когда училась, не дралась.
– Так ты девчонка!
Таня вздохнула.
– У тебя на всё ответы есть!
Она проводила Артёма до класса и поговорила с учительницей, попросив ту внимательнее последить за ним, чтобы он где-нибудь не упал и опять не стукнулся. Заодно и познакомились. А Татьяна волновалась так, словно собственного ребёнка первого сентября в первый класс привела. Перед тем как уйти, наклонилась и хотела Артёма поцеловать, но он отступил и возмущённо посмотрел.
– Тань, ты что?
Она спрятала улыбку.
– Хорошо, не буду. Тёма, будь умницей, я тебя очень прошу. Не бегай и не дерись.
Зазвенел звонок, и Таня вздрогнула от неожиданности. А Артём кивнул со знанием дела.
– Вот и я о том же...
Оставив несчастного ребёнка учиться, точнее, мучиться, Самойлова поехала на работу. Весь офис, наверняка, вздохнул спокойно, когда она пришла. Теперь снова начнёт честно исполнять свои обязанности, и на других ничего сваливать не будет.
На какое-то время и, правда, позабыла обо всём, погрузившись в работу. Оторвалась только через несколько часов, когда в её кабинет заглянул Стержаков.
– Как приятно видеть тебя на рабочем месте, - сказал он, закрывая за собой дверь.
– Какая-то стабильность чувствуется.
Она улыбнулась, но вышло немного натянуто.
– Здравствуй, Борь. Совещание?
– Скоро начнём, - он прошёл к её столу и изучающе посмотрел на неё.
– Ну что, как отпуск?
Татьяна неопределённо пожала плечами.
– Дома. Тёмка всё-таки головой ударился, особо никуда ходить нельзя
Стержаков задумчиво хмыкнул.
– Ты теперь ни о чём другом говорить не можешь? Только об этом ребёнке? Таня, что происходит?
– Просто для меня это важно.
– Вот в чём дело?
– Борис присел на стул и с минуту наблюдал за тем, как она усердно избегает его взгляда.
– Чужой ребёнок и для тебя это важно. А он мальчишка не промах. Папа у него такой же?
Она вздохнула и отложила в сторону ручку.
– Боря, что ты хочешь от меня?
Он покачал головой.
– Ничего. Просто пытаюсь прояснить ситуацию. Насколько я понимаю, мамы у этого ребёнка нет. Ты решила её заменить?
Таня почувствовала просыпающееся раздражение.
– Боря, зачем ты так себя ведёшь? Ты же сам понимаешь, что это неправильно.
– А чем неправильно? Знаешь, у меня в последнее время такое чувство, что я третий лишний. То есть, даже четвёртый. Тебе всегда не до меня. У тебя на уме только этот ребёнок. И папа его. А я какую роль во всей этой истории играю? Таня, в чём проблема? Материнский инстинкт проснулся? Но тебе не кажется, что проявлять его стоит со своим ребёнком, а не с чужим? И мы с тобой об этом говорили, и ты обещала подумать. Разве нет?
Она снова взяла ручку и принялась нервно крутить её между пальцев.
– Этот мальчик мне не чужой, зря ты так говоришь.
Борис печально усмехнулся.
– Понятно. Опять уходишь от темы.
Таня не ответила, а он покачал головой.
– Ты совершаешь ошибку, Таня.
– Не говори мне об ошибках! Я о них знаю, как никто!
Стержаков поднялся.
– Ну что ж, значит, не мне тебя учить.
Она посмотрела ему вслед. Наверное, надо было ему всё сказать прямо, но она смалодушничала. Да он и сам всё понял. Вон как расстроился.
Самойлова чувствовала себя виноватой. А ведь им как-то ещё работать вместе.
На совещании изо всех сил проявляла служебное рвение и пыталась всем показать, что её недельный отпуск никак не повлиял и она в курсе всех дел. Но Стержаков продолжал хмуриться, это все видели, и только иногда кивал, соглашаясь с её словами.
А потом у неё зазвонил телефон, а она вместо того, чтобы проигнорировать звонок, как поступала обычно на совещаниях, извинилась и отошла к окну. Кинула быстрый взгляд на Бориса, который недовольно смотрел на неё.
Но на этот звонок она ответила бы даже под страхом смертной казни. Ей звонил Роман. Сам, в первый раз ей звонил. Да у неё сердце заходилось от одной мысли о том, что он думает о ней даже на работе!
– Привет. Как дела?
– Баринов привычно растягивал слова, и Таня знала, что это верный признак его хорошего настроения.