Ветер с чужой стороны
Шрифт:
Они шли со стороны моря, да, точно, со стороны моря.
— А как они выглядели, не помните?
Еще только светало, но можно было разглядеть, что молодая особа — блондинка, а ее ухажор в клетчатой рубашке, да, точно, в клетчатой.
— А была ли на нем шляпа?
Нет, шляпы не было, это дворник заметил точно.
— Ну, а куда они пошли, не заметили?
Они пошли к санаторию, да, точно, к санаторию.
У дворника был наметанный глаз, но какое отношение имели его наблюдения к шляпе? Пока никакого.
Чижов поговорил с дежурной сестрой по фамилии Белоусова.
— Да пришла тут одна гулена из девятой палаты, — смущенно ответила Белоусова.
— Когда?
— Да в пятом часу утра…
— А какая она из себя?
— Да блондинка такая, симпатичная…
— Я могу ее увидеть сейчас?
— Да как же вы ее увидите? Она уже выписалась и час назад уехала к поезду. Потому и гуляла всю ночь.
— Так… А вот у вас отдыхает некий Наугольников из Ростова. Он не обращался к вам насчет шляпы?
— Наугольников тоже уехал. Еще три дня назад.
— Так… Если кто-нибудь спросит у вас, не нашлась ли на пляже его соломенная шляпа с черной лентой, то скажите, что ее подобрали пограничники. Кстати, как зовут ту блондинку?
Блондинку звали Марией Ивановной Трапезниковой, ей двадцать шесть лет, она замужем и живет в Куйбышеве.
Была ли эта та самая блондинка, которую видел дворник, а если была, то имела ли отношение к забытой шляпе, — все это осталось неясным. Но капитан записал ее фамилию, адрес и другие данные.
Невыясненной осталась и личность "ухажора". Но капитан Чижов запомнил и о нем.
6
К исходу дня ничего существенного не дали ни наблюдения за морем и пляжем, ни проверка документов на дорогах. Но капитан не прекращал и этих мероприятий.
Почему вторая шляпа потеряна на том же самом месте, где и первая? Конечно, это могло быть и чистой случайностью. Ну, а что если… Ведь был же пять лет назад здесь такой случай. На берегу нашли брюки, рубашку, тапочки и полотенце. Утонул человек-и все. И, действительно, сначала все свое внимание пограничники направили в сторону моря. А потом на дне бухты нашли’ затопленную надувную лодку. Нарушитель высадился из нее и специально положил на берегу одежду. Пускай, дескать, ищут утопленника. Разумеется, враг был задержан, но из-за потери времени задержан далеко в тылу и с большим трудом.
Вот почему сегодня на всех дорогах и перекрестках вокруг города стали заслоны.
Но к концу дня поиски не дали ничего нового.
Тогда Чижов вынул шляпу из сейфа и снова тщательно осмотрел ее. Может быть, удастся наткнуться на что-нибудь интересное?
Крупная желтая соломка. Черная муаровая лента с бантиком. Коричневая узкая прокладка из клеенки. На клеенке полустертое фабричное клеймо. На нем можно различить лишь несколько слов: "1-й сорт", "размер 52". В слове "размер" совершенно стерлись буквы "з" и "м", о них можно только догадываться. Поля состоят из девятнадцати рядов соломки. В двух местах соломинки порваны — сзади и спереди. Шляпа, как шляпа, со своими приметами, но Чижов хорошенько запомнил их.
Он был не только офицером-пограничником, но и филателистом, а коллекционирование марок развивает особую наблюдательность. Марки нужно не только покупать на почте, собирать у друзей и знакомых, выменивать у своего брата — филателиста, их нужно еще уметь классифицировать на серии, отличать по степени окраски, по мельчайшим деталям в изображениях, по черточкам и точечкам, которые незаметны обыкновенному смертному и многое говорят коллекционеру.
Николай Викторович Чижов был страстным филателистом. Он имел специальные каталоги и несколько десятков альбомов с двадцатью тысячами марок. Все свободное время он просиживал за наклеиванием их в альбомы, не видел в этом ничего зазорного и с улыбкой переносил ядовитые насмешки начальников, если им удавалось застать его за этим занятием.
Сидение за марками, кроме всего прочего, успокаивало нервы и помогало размышлять. Спрятав шляпу в сейф, Чижов вынул свои альбомы. За открытым окном звенели цикады, далеко внизу во мраке вздыхало и шевелилось море.
Вошел Зубрицкий. Весь день он провел на дорогах и перекрестках; сапоги его запылились, гимнастерка была темной от пота. Но держался он по-прежнему браво.
— Разрешите доложить, товарищ капитан?
— Докладывайте. Что нового? — Чижов отодвинул марки.
— Ничего существенного не замечено, товарищ капитан.
— Так… — Чижов снова принялся за марки, думая о сообщении лейтенанта.
— Разрешите быть откровенным, — продолжал Зубрицкий, распаляясь от одного вида марок, которые он презирал. — Не кажется ли вам, что мы напрасно затеяли весь этот аврал из-за какой-то шляпы? Я уверен, что завтра хозяин придет за ней, как пришел и тот Угольников за первой шляпой.
— Во-{тервых, не Угольников, а Наугольников, — спокойно сказал Чижов, наклеивая какую-то нарядную марку. — А во-вторых, если никто не придет?
— Значит, не очень она нужна хозяину!
Зубрицкий все еще стоял, напряженно вытянувшись, хотя давно бы мог сесть. Чижов посмотрел на него усталыми добрыми глазами.
— А вы садитесь, Станислав Борисович.
Зубрицкий присел — прямой, настороженный и непримиримый.
— Почему вы называете "авралом" самое элементарное выполнение требований пограничной инструкции?
— Инструкция — не мертвая буква, товарищ капитан. Она предусматривает действовать согласно обстановке. А тут дело не стоит и выеденного яйца!
— А не кажется ли вам, лейтенант, — возразил Чижов, — что шляпа появилась не случайно? Конечно, ее мог оставить кто-нибудь из отдыхающих. Ее мог позабыть гражданин в клетчатой рубашке, которого видел дворник. Ее могло выбросить волной из моря… Но ведь могли и преднамеренно оставить, — капитан еще долго и терпеливо излагал свои мысли, не забыв и про случай с одеждой, оставленной на берегу.
— Не знаю, — неуверенно проговорил Зубрицкий. — Не знаю… Но здесь, по-моему, другой случай.
Он уже не возражал капитану так воинственно, но и не очень-то поверил ему.