Ветер с востока
Шрифт:
Ровно в ноль тридцать минут ночи 19 февраля 1942 года у ВПП авиабазы Ваенга зажглись огни посадочных прожекторов. Как бы в ответ им, в черном вечернем небе низко над горизонтом вспыхнули две яркие точки. Еще несколько минут, и при полном обалдении местной аэродромной команды, по ВПП один за другим в серебристых вихрях снежной пыли промчались два стремительных стреловидных силуэта. Как только последний самолет остановился в конце полосы, прожектора тут же погасли.
Летный состав 2-го гвардейского смешанного авиаполка, разбуженный непонятным шумом, выскочил из бараков, но не смог разглядеть ничего, кроме смутной суеты и мелькания ручных фонарей в двух стоящих на отшибе капонирах. Тем более что товарищи, по привычке
Тем временем прибывшие спецрейсом специалисты извлекали из деревянных ящиков длинные, как гвозди, корректируемые противобункерные бомбы и подвесные топливные баки, а также заправляли основные и подвесные баки керосином под пробку. Сделав свое дело, эти самолеты сюда уже не вернутся. С тремя ПТБ им вполне должно хватить топлива прямо до Кратово, и еще останется кое-какой запасец. А здесь в Мурманске с рассветом должен начаться самый настоящий ад.
Получивший нахлобучку от Гитлера Геринг погонит своих асов в новые самоубийственные атаки. Но это уже работа для совсем других летчиков, в том числе и прославленных асов 2-го гвардейского (72-го) смешанного авиаполка Северного флота. Поэтому пусть товарищи летчики спят спокойно – завтра у них будет трудный день.
Ровно в четыре часа тридцать минут капитан Гуссейн Магомедов оторвал свой МиГ-29КУБ от ВПП Ваенги и пошел на взлет. Вслед за ним поднялся и МиГ-29К старшего лейтенанта Сергеева. Набор высоты до эшелона в пятнадцать тысяч и курс на Тромсе. Следом за ними взлетел и ПС-84 с аэродромной командой на борту. Только курс они взяли в другую сторону – их ждала Москва.
На заднем сиденье кабины МиГ-29КУБ сидел не простой пассажир, а сам командующий Авиацией дальнего действия и доверенное лицо Сталина генерал-майор Александр Евгеньевич Голованов. Он обязан был зафиксировать результаты бомбометания и лично доложить о них Верховному. Голованову Сталин доверял, и его доклад мог оказать влияние на очень многое в разработке вооружений, в первую очередь для авиации дальнего действия.
Ну, не могли советские дальние бомбардировщики накрывать свои цели сплошным ковром тяжелых фугасок. Самолетов, способных нести тяжелые авиабомбы на большие расстояния, было не больше сотни, а одной авиагруппой осназа войну не выиграть. Да, в Кратово уже переоснащают один Пе-8 двигателями М-82 с высотными нагнетателями. Но ему нужно будет соответствующее вооружение, чтобы сотня советских Пе-8 по боевому воздействию не уступала тысячам американских летающих крепостей.
Перед самой войной в СССР уже велись работы по созданию дистанционного управляемого оружия. Можно вспомнить неудачную королевскую зенитную ракету, за которую он сел, как растратчик, или вполне удачный вариант переделки устаревшего бомбардировщика ТБ-3 в дистанционно управляемый самолет-«брандер» В пятисоткилограммовую бомбу оборудование для дистанционного телеуправления от ТБ-3 не влезет. Но, как обещали разработчики, с бомбами весом от двух тонн и выше можно попробовать поработать.
Сказать честно, Александр Евгеньевич эту идею воспринял положительно. Дело оставалось за испытанием. Тут и подвернулся тот самый «Тирпиц» чтоб он был неладен. Несчастливое название для немцев. Береговую батарею под Констанцей, носившую то же название, МиГи уже разбомбили. Теперь настала очередь линкора.
От Мурманска до Тромсе по прямой всего-то около пятисот километров. Ну, а линия фронта, считай, вообще рядом. Поэтому оба МиГа сперва взяли курс на север, намереваясь по широкой дуге обогнуть мыс Нордкап, чтобы раньше времени не всполошить немецкое ПВО.
Во время полета пилоты молчали. Говорить было не о чем – надо было работать. Норвегию обогнули благополучно. Специалисты службы радиоперехвата на «Москве» доложили, что об обнаружении советских самолетов вражеских сообщений не поступало. В пять утра, примерно в сотне километров от цели, оба МиГа форсировали двигатели, и зашли на цель в пологом снижении обгоняя свой собственный звук. КАБы положено бросать с высоты не больше пяти километров. Этот прием, уже столько раз применявшийся нашими летчиками против немцев на юге, делал их первую атаку абсолютно внезапной и неотразимой. Зимняя ночь в Арктике может быть либо звездной и морозной, либо такой же морозной, но метельной. Третьего не дано. Сейчас как раз был первый вариант. Колючие звезды, пляшущие в небесах всполохи северного сияния и видимость – миллион на миллион.
Там внизу спали ничего не подозревавшие фрицы на «Тирпице» спал в своей каюте первый и последний командир линкора капитан цур зее Фридрих Карл Топи. Дремали дежурные расчеты зенитных батарей, дубели от мороза на своих постах наблюдатели, вслушивались в тишину полярных просторов немецкие звукометристы. Но ни звука не доносится с небес. А смерть уже рядом. Помните, фрицы, 22 июня – тогда ваши летчики тоже убивали спящих…
Когда до «Тирпица» оставалось всего восемь километров, корректируемые бомбы отделились от своих держателей и нырнули вниз. Били дуплетом. Бомбы, сброшенные капитаном Магомедовым, были нацелены в район носовых башен ГК А и В, старший лейтенант Сергеев ударил по кормовым башням С и D. Именно там удар относительно небольших по калибру пятисоткилограммовых корректируемых бронебойных авиабомб мог вызвать детонации боекомплекта.
Бомбы приближаются к цели, направляя свой полет движениями рулей. Потом, почти одновременно, видны четыре яркие вспышки на палубе «Тирпица» А еще мгновение спустя носовая часть линкора превратилась в настоящий вулкан. Только одна бомба из четырех ударила в палубу сразу за барбетом башни Bruno, разворотив элеваторы, прошила наискосок подбашенное отделение, и лопнула в снарядном погребе. Взрыв полного боекомплекта разорвал переборки, подкинул башню Bruno вверх и вызвал вторичную детонацию в башне Anton. Из трех других бомб одна поразила боевую рубку, вторая – крышу башни D, третья – пробила палубу в кормовой части, и взорвалась под килем, вызвав хотя и значительные, но не смертельные повреждения.
Но вот взрыв двух полных погребов ГК – это уже не лечится. Линкор «Тирпиц» повалился на левый борт и лег на грунт с креном в сорок пять градусов, выставив на поверхность часть палубы и надстройки.
Немецкие зенитчики спохватились лишь спустя несколько минут, паля из всех стволов в белый, то есть в черный свет как в копеечку. Но, как говорит народная цыганская пословица, поздно запирать конюшню после того, как мы в ней уже побывали. Auf Wiedersehen…
Тот из немецких моряков, кто не был убит сразу, захлебнулся в кромешной темноте от хлынувшей внутрь ледяной воды. Из двух тысяч шестисот человек экипажа спастись удалось лишь двумстам тридцати двум матросам и пятнадцати офицерам. Погибли командир корабля, старший офицер и главный механик. Еще двадцать восемь человек из числа спасенных впоследствии скончались в госпитале от переохлаждения. «Тирпиц» же восстановлению не подлежал и годился лишь на патефонные иголки…
Увидев внизу яркую вспышку капитан Магомедов по СПУ вызвал пассажира:
– Товарищ генерал-майор, цель поражена. Разрешите вместо второго захода атаковать запасную цель!
Генерал-майор Голованов еще раз посмотрел вниз и принял решение. Действительно, делать второй заход на груду металлолома, в которую превратился германский линкор, не имело никакого смысла. Особенно, если учесть цену, а точнее, бесценность каждой такой управляемой бомбы. В то же время посадка самолета с бомбами на борту абсолютно исключена. Для того чтобы с пользой освободиться от бомбового груза, который стал излишним, и был составлен список запасных целей.