Ветер Севера в Академии Морте
Шрифт:
И вновь глумливый хохот.
–– Чёйта только считать? Взяла, взяла. – Решила я сохранять реноме нахалки до конца. – То-то же.
Наконец, я приняла в сложенные лодочкой ладони клочок тумана, который, кашлянув, принял очертания стрелки. Призрачной, еле заметной, но всё же это была победа.
–– Не поблагодаришь даже, козочка? – пробасил Бонсайми и снова расхохотался. – Может, поцелуешь, а? Разочек.
–– Перебьёшься. – Буркнула я через плечо и ускакала в заданном направлении.
Без помощи Привратника разыскать
–– Как чихнуть, – подтвердила давеча гнома из комиссии.
А это «развлечение», как я поняла, не для новичков…
Вход на площадку отыскался в два счёта. Даже обидно стало, что так быстро – ничего толком рассмотреть по дороге не успела.
Теперь стоит мне себя увидеть – оживу, восстану, как говорят здесь.
Воодушевившись стремительной материализацией стрелки Бонсайми, решила напоследок развлечь себя тем, чтоб ещё… попрыгать.
Всё-таки осваивание Хаоса – нудное и планомерное – мне ещё только предстоит. Сквозь стены ходить, летать учиться, нырять, опять же… с Уровня на Уровень сигать… В общем, непочатый край работы, как мне в Комиссии объяснили. Но вот эти вот «ух!», «ах!» и «ох!» – прямо здесь и сейчас – никто у меня не отнимет.
Кажется, Вступительный у меня в кармане.
Даже не ожидала, что так легко пройдёт!
Однако уже спустя минуту вынуждена была констатировать, кусая локти: я ошибалась.
Как же. Чудовищно. Я ошибалась.
Тела моего на площадке не было.
***
Обратно к коварному Бонсайми я не бежала – летела. Практически. Неслась, сломя голову. Подозреваю, поставила по дороге несколько мировых, или правильнее сказать, Хаосовых рекордов…
Что он имел ввиду, когда сказал, что на моём месте не ходил бы на площадку?!
–– Эй! – заорала я издалека, стоило призрачному силуэту забрезжить у подножия Триединой. – Бонсайми, маковку твою так и разэтак!! Что ты имел ввиду, когда сказал, что на моём месте не ходил бы туда? Ты знал, что меня на площадке нет? Знал, да?! А ну, признавайся сейчас же!
Запыхавшись – на самом деле это, конечно, не так, просто силы меня всё-таки покинули – я свалилась кулем к призрачным ногам Привратника. И – да, если бы ему сейчас станцевать приспичило, я б не возражала.
Потому что объективно пофиг.
А Привратник – да, он снова расхохотался. Да так, что мне в серую безжизненную траву изо всех сил вцепиться пришлось, потому что кататься у ног призрака кубарем – это уже выше моего понимания. И чувства собственного достоинства.
–– А Бонсайми знал, что ты вернёшься, козочка! – осклабился Привратник, глядя на меня насмешливо. – Дошло, наконец, что с Бонсайми лучше дружить. Так что, спрыгаешь для старого друга по одному важному делу?
–– Шутишь?! – неподдельно возмутилась я. – Да я же окочурюсь!..
–– Будешь мямлить – точно окочуришься. – Со знающим видом подтвердил Бонсайми. – А так одна нога тут вторая…
–– Да хватит уже пословицу моего мира коверкать! – взвилась я, потеряв всякое терпение.
От статуи Триединой тонкой струйкой шла подпитка силой и потому первое, что я сделала – это поднялась с колен. Далось это нелегко, но виду я старалась не подавать.
–– Ты меня обманул! Должен был дорогу к телу указать, а сам…
–– Да нет там твоего тела, забудь. – Беспечно махнул рукой Бонсайми. – спрятали его.
–– Кто спрятал?! Где?!
–– А эта информация уже за дополнительную плату. Что поделаешь, козочка, смерть – она такая. Чувство юмора у некромантов соответствующее. Не, ну можно по-другому, если хочешь. Сиськи покажешь?
–– Что?! Да пошел ты! Я… Я ведь так до тела не дотяну!..
Идти на поводу у Привратника нельзя. Ни в коем случае нельзя. Строжайший запрет, табу, правило… Это понятно…
Только вот мне. Прямо сейчас. Что делать-то?
О том, что пока я тут скачу торпедой, кому-то там может прийти в голову моё тело спереть меня предупредить забыли.
–– Да я-то что. Я пойду. – Не стал спорить призрак и, подмигнув, подлил масла в огонь: – А тебя в Привратницы определим. Ну что, коза, хочешь стать такой же красивой, как Бонсайми?
–– Что ты хочешь? – мрачно поинтересовалась я. – Только быстро.
Решение, точнее, готовность пришла сама собой.
Эти статуи здесь спецом для нас, адептов понарасставлены. На крайний случай. Как у меня сейчас. Чтоб абитуриент на Вступительном и правда кони не двинул. Задержусь у Триединой – за мной придут, вытащат. И ещё утром, когда «горела» Лицеем Леди Морвейн, я бы, пожалуй, воспользовалась таким любезным лайфхаком. Но теперь меня, как говорится, «заело». Потому что выбесили!
Настолько «тёплого» приёма я от этой поганой Морте не ожидала.
А значит – чванливые тёмные сами нарвались!
Вот назло всем врагам поступлю!
Поступлю – и ещё и лучшей здесь стану!
К тому же… фьорды и в самом деле… восхитительны…
«Фьорды, ога. – Тут же подняло голову Ехидство. – Как же, как же… фьорды!»
«Заткнись!» – любезно попросила я Ехидство.
«Затыкаюсь-затыкаюсь. – Собезьянничало Ехидство и всё же не удержавшись, фыркнуло напоследок: – Фьорды…»
–– А вот это мне уже нравится, торопыга! – обрадовался моей решительности Бонсайми. – Давай-ка по-быстрому дуй на северо-восток кладбища, там три могилы треугольником расположены. Тебе колодец неподалёку нужен.
Я растерянно обернулась – и правда, за широченной спиной Бонсайми нестройными рядами высились серые могильные камни. Но кому пришло в голову рыть колодец на кладбище?!
–– А это не тот колодец, о каком ты подумала, коза. – Ухмыльнулся Бонсайми, будто подсмотрев в мои мысли. – Там… другой колодец…