Ветер Севера. Риверстейн
Шрифт:
Я же грезила о тайной дверце, за которой начинается сказочная страна Варения, где живут волшебные существа – единороги и драконы, где всегда лето и есть маленький домик, в котором меня ждут…
Таинственный шкаф занимал наши мысли вплоть до того дня, когда мы в очередной раз с разбитыми коленками приковыляли к травнице и не застали ее на месте.
Зато застали шкаф, и – о чудо! – большой ржавый замок на нем висел, лишь цепляясь своим крюком за одно из полуколец. Шкаф был открыт!
С благоговением, которое
И ничего. Ничего в том шкафу интересного конечно же не было. Были чуть пыльные полки, заставленные пустыми и полными склянками, мотки бечевки, ивовая корзина с шишками, желудями и ветками, тряпицы, старые чесаные унты, в которых Данина ходила зимой, а также початая и тщательно заткнутая свернутой тряпкой бутыль кислого деревенского вина.
Еще год мы с Ксеней переживали жестокое разочарование и даже чувствовали себя обманутыми, словно Данина специально заколдовала шкаф и оставила его открытым!
Я улыбнулась, вспомнив все это. Травница, уставшая пожилая женщина, проворно сматывала грязные тряпицы и кидала их в ведро для кипячения. Только глупые приютские девчонки могли возомнить ее феей.
– Данина, я еще хотела попросить у тебя какую-нибудь настойку для бодрости. Понимаешь, выпускной год, задают много, а меня в сон клонит. На погоду, наверное. Может, есть что-нибудь? Такое, чтобы спать… не хотелось?
– Ветряна, деточка, да куда ж тебе не спать? – Данина, как квочка крыльями, всплеснула руками. – И так одни глаза остались, в чем только душа держится?
Я пожала плечами, просительно глядя на травницу.
– Ладно, сделаю, – проворчала та, – ух, эти послушницы, все учать и учать… А чего учать? Непонятно.
Она сноровисто расставила на столе плошки с травками и принялась смешивать их в ступе, продолжая ворчать.
– Учать и учать, сколько можно-то? Прям как Данилка мой, тоже все над книжками сидит, в знахари решил податься. Лучше б к кожевнику в подмастерья пошел, всегда медяшка в руках будет! Так нет же, уперся – в знахари! И не спит ночами, все над лечебниками своими сидит! Сделаю настойку как для него, бодрую!
Упоминание сына Данилки словно высветлило изнутри коричневое сухое лицо травницы, и оно помолодело, разгладилось. И в ворчливой ее ругани все же сквозила гордость за мальчишку, вот, мол, какой – решил и сделает!
Я вспомнила вихрастого белобрысого Данилу, совсем не похожего на свою смуглую мать. Был он нашим ровесником и раньше крутился в Риверстейне, помогая матери таскать тяжелые ивовые корзины с травами и шишками или измельчая в каменных ступках ветки. Нас, девчонок, он стеснялся, прятался за широкие юбки травницы и сверкал оттуда любопытными голубыми глазенками.
Правда, лет
– А чем плохо в знахари?
Я слезла с кушетки, с любопытством следя за работой Данины.
– Знахари всегда нужны, особенно у нас, в Приграничье. Да и в городе тоже. Опыта наберет – может даже к лорду попасть, если повезет. А нет, так и деревенских лечить надо – то от хвороб, то от бедствий всяких.
– Так-то оно так, – неохотно согласилась травница, – токмо лучше б в кожевники… спокойнее как-то.
Данина задумалась, лицо ее снова нахмурилось, и внутренний свет пропал. Я вспомнила дошедшие до нас в прошлом году слухи о том, что казнили в Старовере двух знахарей, обвинив в колдовстве, чернокнижестве и потворствовании Зову. Казнили страшно – четвертовали, а потом сожгли и прах отвезли в Черные Земли, а это значит, что не будет тем колдунам покоя и будут вечно терзать их души чудища тех мест.
Брр…
– Данина, а это правда, что из деревни пропадают дети?
Каменный пестик вывалился из рук травницы и с сухим стуком покатился по столу. Я с интересом проследила за его перемещением и перевела взгляд на перепуганную женщину.
– Кто тебе сказал? Ох, Ветряна!
– А я подслушала, – искренне ответила я. – Так это правда?
Травница тяжело, кособоко опустилась на лавку.
– Не знаю я, что правда, Ветряна. Не знаю. Странные времена настали, темные. Поговаривают… Поговаривают, что пропадают.
– В Пустоши?
– Да, и у нас в Пустоши, и в Пычиженске пропали двое. И в Загребе… И дальше, почти у границы – тоже. И главное, с собаками охотничьими искали, мужики всю округу прочесали как гребешком – и то не нашли! И следов нет! Как испарились.
– Совсем никаких следов? Куда ж они делись?
– Вот и непонятно куда! Есть следы от дома до лесной кромки, четкие такие, и собаками взятые, и охотникам видимые, а потом – пу-уф! – и все. Как испарились детки-то!
– Как же они ночью из домов незаметно выходили? – задумчиво протянула я.
– Почему ночью? – удивилась Данина. – Средь бела дня все! Ночью-то насторожились бы, не пустили, а тут никто и внимания не обратил!
– Так это не Зов? – слишком радостно брякнула я.
Данина охнула, обмахнулась тряпкой, словно мух отгоняя. Посмотрела осуждающе.
– Да Святая Мать с тобой и духи ее верные, святые старцы! Что ты такое вслух говоришь! Еще беду накличешь! Нет, вроде не… то самое. Днем же, да и никаких признаков у деток не было.
Признаков не было. Конечно, кто ж скажет, если они и были. Ага, ищи дураков. Однако от мысли, что пропавшие дети ушли не по Зову, мне стало легче.