Ветер смерти
Шрифт:
Лишь выйдя на улицу и окунувшись в полуденное пекло, горячим студнем заполнившее все открытое пространство, я снова вспомнил о предложении Береста посетить самому печальные пенаты Афанасия Ивановича Клокова и пришел к выводу, что это действительно разумное решение. В конце концов, можно ведь и провести собственное независимое расследование, и вполне возможно, что из этого и получится неплохой материал.
Ободренный собственным умозаключением я развернул свои стопы в сторону ближайшей остановки троллейбуса, ибо перспектива путешествия по раскаленной улице показалась очень уж непривлекательной.
Центральный морг управления встретил меня божественной прохладной тишиной, если только такое определение применимо по отношению к подобному заведению. Пройдя по пустому гулкому коридору, озаренному равнодушным светом газовых ламп, совершенно не дающих тени, я толкнул тяжелую дверь в конце и очутился в святая святых судмедэкспертизы — главном патологоанатомическом зале. Здесь тоже было безлюдно, если не считать длинного ряда усопших на одинаковых никелированных столах под одинаковыми, серыми простынями. В дальнем углу за обычным столом с нормальным желтоватым освещением сидел тощий парень в зеленом халате сомнительной свежести и сосредоточенно играл в электронный тетрис. Моего появления он не заметил, пока я не кашлянул ему прямо в ухо. Парень оказался незнакомым, и я счел за лучшее предъявить ему свое журналистское удостоверение, которое, впрочем, не произвело на служителя Аидова царства никакого впечатления. В ответ на мою просьбу указать настоящее местонахождение Афанасия Ивановича Клокова, он молча ткнул волосатой рукой мне за спину и снова выпал из реальности в свой тетрис.
Двинувшись в указанном направлении, я вскоре обнаружил еще одну дверь, а за ней — лестницу на второй этаж, приведшую меня к началу сразу двух коридоров. Я трезво рассудил, что кричать в таком скорбном учреждении как-то неприлично, и, вздохнув, пустился на поиски «главного по трупам» по правилам лабиринта — слева направо. Ожидание меня не обмануло, и через пару минут я обнаружил кабинет, отделанный в евростиле искусственными дубовыми панелями с кондиционером в основании большого светлого окна и обставленный строгой черно-серой офисной мебелью с полным набором органайзера и средств связи. Посреди этого официоза за почти пустым столом восседал сам Афанасий Иванович — главный судмедэксперт и живая легенда губернского управления внутренних дел.
Злые языки поговаривали, что Клоков подался в «судебку» с горя, когда его сняли с должности начальника экспертной службы Сибирского федерального округа якобы за «превышение служебных полномочий», и стало ясно, что карьера его на этом закончена. Не знаю, судя по характеру Афанасия Ивановича, могло быть и так, но вот то, что студенты и стажеры табуном валили в морг поприсутствовать на вскрытиях, проводимых «мэтром Клоковым», и почитали за счастье попасть к нему в ассистенты или на практику, являлось непреложным фактом. Лично я не испытывал никакого восторга от разглядывания сине-зеленых или красно-фиолетовых внутренностей всяких «жмуриков», «поплавков» и «подснежников», хотя и имел в юности прямое отношение к медицине, окончив соответствующий вуз и даже отработав по специальности несколько лет на «скорой помощи».
— А-а, господин Котов, рад приветствовать! — прогудел Клоков своим неподражаемым митрополитским басом. — Давненько не виделись!
— Место уж больно неподходящее для свиданий, Афанасий Иванович, — в тон ему ответил я, пожимая сухую жилистую руку эксперта.
— И что же привело мастера пера и слова в столь мрачное и печальное заведение? — поинтересовался он, опускаясь обратно в свое кресло с высокой ортопедической спинкой.
— Любопытство, Афанасий Иванович, исключительно любопытство! Только в двух сферах человеческой деятельности эта черта характера не является порочной — в науке и в журналистике.
— М-да? Интересная сентенция! — он задумчиво потер свой узкий и гладко выбритый подбородок. — И на что же на сей раз оно направлено?
— Да вот, сорока на хвосте принесла, что в вашем ведомстве обнаружилось два совершенно непонятных с точки, зрения официальной медицины, случая смерти. Пара молодых и здоровых, по заключению той же медицины, людей погибают от весьма странных для их возраста причин инсульта, острой надпочечниковой недостаточности…
— Это какие же? — рассеянно переспросил Клоков, делая вид, что ищет на столе какую-то бумагу. — Что-то не припоминаю?
— Ну-у, Афанасий Иванович! — я позволил себе укоризненно покачать головой. — С вашей-то памятью?!.. Да не ранее как сегодня утром! Один бизнесмен, другой — спортсмен…
— Ах, эти!.. — хлопнул себя по лбу эксперт. — Так что ж там непонятного или загадочного? А, впрочем, завтра я буду делать вскрытие, можете поприсутствовать, разрешаю по старой памяти, учитывая ваше медицинское прошлое. Надеюсь, в обморок падать не будете, блевать, простите, тоже?
— Покорнейше благодарю за приглашение, Афанасий Иванович, непременно им воспользуюсь, — я приложил руку к сердцу и склонил голову. — Но все-таки, учитывая мое журналистское настоящее, смею просить вас позволить взглянуть на сии объекты сегодня, хоть одним глазком, исключительно любопытства ради!
— Надо же, как профессия меняет человека! — изумился Клоков. — А ведь, помнится, у меня на занятиях по судебной медицине, вы совершенно не проявляли интереса к таким печальным предметам, как трупы!
— Ну и память же у вас! — я не смог сдержать восхищения. — Столько лет прошло!..
— Да уж, не жалуюсь, — с гордостью кивнул эксперт. — Только вот запоминаются либо очень хорошие, либо очень плохие… Ладно, пойдемте, полюбуетесь на последнего.
— Почему только на последнего?
— Потому что первый — в морозильнике! — отрезал Клоков, и я понял, что дальше лучше промолчать.
Мы спустились снова на первый этаж, в секционный зал, и «главный по трупам» повел меня вдоль ряда столов, поглядывая на бирки, приколотые булавками к простыням. Где-то в середине ряда он остановился и махнул мне рукой.
— Можете любоваться! Долговой Игорь Леонидович, тридцать шесть лет, мастер спорта по футболу, — эксперт, не глядя, откинул край савана с головы покойника.
Я посмотрел, ожидая увидеть кого угодно, но только не того, кто там оказался. Я рассчитывал увидеть лицо молодого красивого парня, каким знал его по фотографиям в газетах и по телевизору, но никак не череп, обтянутый серой морщинистой кожей с ввалившимися от истощения щеками и глубоко запавшими тусклыми глазами, почему-то открытыми, в которых отражался блеклый свет газовых плафонов.
— Это кто? — хрипло выдавил я и закашлялся от внезапно подкатившего к горлу комка.
— Он самый, Долговой Игорь Лео… — Клоков обернулся и осекся на полуслове, уставившись, как и я, на труп древнего старика, оказавшийся на месте молодого спортсмена. — Что за ерунда?! Откуда здесь… Эй, дежурный! — рявкнул вдруг в полный голос эксперт, буквально посинев от гнева.
В ответ раздался грохот и короткий вопль. Это вернувшийся из тетриса в нашу реальность тощий дежурный забыл встать со стула в стремлении побыстрее явиться пред очи грозного начальника. Взбешенный главный эксперт был, однако, весьма опытным профессионалом и в следующий момент уже сообразил, что здесь дело нечисто. Не дожидаясь прибытия дежурного, он бегом ринулся обратно на лестницу. Я едва поспевал за ним, прыгая через две ступеньки. Мы ворвались в подвал, где находились морозильные камеры, и я понял, что Клокову пришла в голову та же мысль, что и мне: если это подмена, то уж в холодильнике наверняка должен лежать первый, настоящий, бизнесмен.