Ветеран или Мародер
Шрифт:
— Фюнф брод! И показывает раскрытую пятерню.
— Драй! Возражает офицер и добавляет. И айнс пачка махорки, махра гуд!
— Я, я зер гуд махра! Цвай махра. Соглашается бодрый старикашка.
Услышав такое я не выдерживаю проходя мимо и добавляю.
— Я, я зер гуд, даст ист фантастишь.
Ко мне быстро оборачивается офицер и обращается.
— Братишка, ты по немецки понимаешь? Помоги сторговать плащ.
Вскидываю руку к пилотке. Это не совсем уставное воинское приветствие, но мы Победители, пока еще есть боевое братство между солдатами и офицерами, на многое
— Да не знаю я товарищ лейтенант немецкий, как и вы нахватался словечек.
— Жаль… говорит он и возвращается к торговле с бодрым старичком. Хожу по рядам, интересуюсь различным товаром, выбираю… Вдруг мне попадается маленькая, печальная старушка, она ничего не продает, кроме услуг. В ее руке табличка, где старательным старческим почерком написано на русском языке.
— Переведу с немецкого, работаю за еду.
Старушка была одета, хоть и в чистую, но довольно бедную одежду. По изможденному старческому лицу было видно, что недоедает уже который день, а возможно и неделю.
— Здравствуйте, вы понимаете по русский? Спросил я бедную женщину.
— Здравствуйте, да понимать русский язык, есть работать школьной учитель преподавать русский, сейчас знать много хуже. Ответила мне бабулька.
— Вам нужна постоянная работа? Задал я вопрос, который меня больше всего интересовал.
— Очень нужна, но есть зависеть оплата, сколько есть у молодой офицер?
— Я сержант, сержант Абрамов. Представился я старой учительнице.
— Анна Гиммлер, представилась мне в ответ дама. От такого у меня глаза полезли на лоб. Похоже она поняла мою реакцию.
— Нет, найн (в волнении сорвалась на немецкий) однофамилец мы не есть родственник. Разве я быть такой бедный, если быть родственник Гиммлер? Гитлер капут! Добавила привычную всем немцам в мае 45-го года, присказку Анна.
— Тебя из-за фамилии не берут на работу Анна? Задал свой вопрос.
— Я, да из-за фамилии, немцы боятся репрессия, не хорошая фамилия. Подтвердила Анна. Переспрашивать почему в штабе не очень желают видеть немецкого переводчика с фамилией Гиммлер не требовалось. Возможно, через 1–2 месяца истерия спадет, но пока людям с такими фамилиями работа при каком штабе, любого подразделения Красной Армии явно не светила.
— Сколько ты хочешь за работу Анна? Снова спросил я.
— Половина буханки хлеба в день. Правильно и почти без акцента ответила старая учительница и сама вздрогнула от своего предложения — это были очень большие «деньги» в условиях разгромленной Германии.
— Полбуханки хлеба каждый день + 1 кг рыбы раз в два дня. Сделал я встречное предложение.
— Я согласна, добрый Господин! Воскликнула старая учительница и ухватила меня своими сухонькими ручками за руки.
— Храни вас Бог… и Анна разрыдалась.
— У нас нет господ, только товарищи. Поправил я старушку.
— Рот-фронт! Подтвердила старая учительница и добавила, камрад, товариЩЬ
— Вас не интересует, какая предстоит работа? Снова задал вопрос старушке.
— Я согласна
— Ну зачем же? Мы солдаты и сами с этим вполне справляемся. Перебил я сухонькую бабульку.
— Тогда какая работа Господин, товарищ — мгновенно исправилась Анна.
— Война окончена, скоро обещают начать демобилизацию армии и мы поедем домой, начал я свой рассказ. Добрая женщина меня не перебивала.
Дело в том, что у нас есть некоторые излишки, которая нам дает армия. Для примера я не курю, подтверждая свою слова снял с плеча вещь мешок и показал его содержимое. Надо было видеть глаза старой учительницы. Она никогда прежде не видела такого богатства. Нет! Скорее всего в лучшие годы для Рейха, в каком магазине могли целые штабели табака или даже пачек сигарет стоять, но они не были такой уж большой ценностью. Вот сейчас в мае 1945, мешок забитый пачками махорки и табака — это как в 21 веке увидеть чемодан забитый слитками золота. Хотя немного перебарщиваю, пачка махры весила 50 грамм, а купить за нее можно было золотых украшений на 3–5 граммов золота, как сторгуешься.
— Еще мы немного ловим рыбу, потому частично предлагаем рыбой платить, продолжил я свой рассказ. Рыбу и раков тоже желательно продавать. Опять же, как сержант командую небольшим соединением солдат (ГГ использует слово соединение, он считает, так будет понятнее немке), будут излишки хлеба, мы не весь съедаем, опять же из-за рыбалки, рыба вкуснее хлеба. Иногда будет соль, сахар, чай, тушенка, различная крупа. Пока я говорил глаза старой учительницы лезли на лоб. Она фактически встретила «олигарха» по нынешним временам, который ее брал минимум на должность генерального директора ГАЗПРОМа, ибо такие безумно высокие зарплаты мало кто из немцев получал в Германии вначале мая 1945 года.
Зачем это было нужно нам? Именно НАМ, а не лично мне, ибо в армии единоличники не выживают. Ребятишек я могу на рыбалку отправлять проверить ловушки, что называются «морды», собрать рыбу, собрать раков. Вот только нам уже завтра в наряд! Дальше пойдет обычная солдатская служба, нужно будет лямку тянуть. Да генералы нам дали выдохнуть и спасибо им за эти негласные выходные, но всему приходит конец. Тарас явно не сможет каждый день на рынок бегать. Зато мы сможем снабжать по быстрому немку различным добром, из перечисленного выше и вполне себе закупать ее руками нужное нам.
Опять же мы армия или пописать вышли? К тому, что силовики! Пока нет полиции, армия выполняет полицейские функции. Скоро все начнет меняться, но не достаточно стремительно, успеем еще на дембель свалить. Потому «крыша» в виде меня и моего подразделения достаточно серьезная вещь. Если какие спекули наедут, так мы их тупо в комендатуру сдадим. Ну или где прикопаем по быстрому. Оружия завались в том числе трофейного, пойдем в патруль, а тут спекуль «случайно» встретился, да в комендантский час. Пристрелим и всего делов, а ему на руки какой вальтер положим, типа в нас шмалял, нацик недобитый. Понятно, чем больше времени будет проходить, тем больше порядка будет. Не получится потом такие финты ушами делать, но даже в 21 веке слышал разное.