Ветеран
Шрифт:
Полковник еще раз откашлялся:
– Тем не менее, когда вас пришли арестовывать, вы сказали, что желаете умереть за его королевское величество, что позволило вам предстать пред этим судом.
– За преступления совершенные вами, вас приговорили к высшей мере наказания, смертной казни через повешение. Чтобы искоренить то зло которое вы причинили короне, вам предлагается поступить в армию, где после обязательной семилетней службы, вас переведут в обычные части и предложат службу по контракту. Согласны ли вы поступить в королевскую армию? Красавчик обреченно кивает головой.
– Лука по прозвищу "Перо", приговаривается к семи годам в Королевских войсках высокой смертности, по истечении которых волен заключить контракт как свободный человек не менее чем на пять лет службы, либо отправиться на поселение в пограничные земли. Увести.
Конвоиры снимают петлю и выталкивают осужденного в следующие двери.
– Следующий. Клод Гранье, булочник с улицы менял.
Я смерил глазами булочника. Судя по всему, он убивал прохожих и лепил пирожки с начинкой из человечьего мяса. Огромный тип, заросший косматым черным волосом: маленькие поросячьи глазки; выдающаяся вперед нижняя челюсть; низкий, скошенный лоб; длинные руки, свисающие чуть ли не ниже колен; колючий взгляд маленьких поросячьих глазок, злобно выглядывающих из под низких надбровных дуг. Явно, что у него ни мозгов, ни души. Такое страшилище не может жить нормальной жизнью.
Полковник, между тем продолжил:
– Вы добровольно подписали бумагу с прошением о принятии вас в королевские вооруженные силы, однако после этого были обнаружены обстоятельства, отягчающие ваш выбор...
Вот-вот. Я аж замер в предвкушении кровавых подробностей.
– ...как оказалось, ваша лавка и пекарня была заложена кредиторам, но её стоимость не покроет долгов даже двум из них. Ваше дело должно было рассматриваться в городском суде, но вы успели подписать бумагу у Королевского Вербовщика, так что теперь ваше дело слушается военным трибуналом. Что вы можете сказать в свое оправдание?
– Ваша честь!
– неожиданно пророкотал густым басом булочник.
– Я действительно, подписал бумагу, зная о том, что надо мной должен состояться суд и взыскать с меня долг. В связи с этим я добровольно подал прошение о зачислении меня в королевские вооруженные силы сроком на три года. Я знаю, что имущество королевских солдат, не может быть продано, отдано за долги и выморочено каким-либо другим способом. У меня страшно болела дочь, поэтому я просто вынужден был занимать достаточно большие суммы денег. Если бы кредиторы проявили хоть каплю снисхождения, то в течении трех лет я бы расплатился со всеми. Пока я буду служить, мой долг будет заморожен, на него не будут начисляться проценты. Отслужив, я смогу закрыть все долги, к тому же получу маленькую скидку по налогам...
– Все это относится к тем, - вскользь замечает майор, - кто пришел на службу ничем не запачкав и не запятнав себя.
– В вашем же случае, вероятен другой исход, все ваше имущество будет продано и отписано в пользу кредиторов, а вас ждет год тюремной отработки.
Все трое склонили друг к другу головы.
Булочник терпеливо ждет. Видны крупные капли пота, срывающиеся с пальцев. Кто-то наверняка бы восхитился его героизмом, пойти на такое ради жены и дочки. Я тоже восхищусь. Как-нибудь потом, а пока меня больше всего интересует моя судьба.
Тройка все еще совещается. Наконец полковник поднимает глаза и объявляет:
– Трибунал постановил: считать Клода Гранье подписавшим вольный контракт на пять лет; его имущество не подлежит аресту и с ним запрещается проделывать любые операции, на весь срок службы в армии. Распорядителем имущества назначается его жена.
Булочник со слезами пытается благодарить суд, его даже не смущает, что суд исправил сроки армейской службы с трех до пяти лет; но расторопные конвоиры уводят и его.
– Нда. Интересно. Чем порадует нас этот благообразный мужичок, похожий на священника Единой церкви. Если такая страхолюдина, оказалась приличным человеком, то этот должен быть отъявленным негодяем. Здесь мой метод дедукции меня не подвел. Действительно. Благообразный господин, оказался одним из воров, попавшим в камеру к новобранцам случайно. Список его прегрешений, был очень длинен, а в камере он сидел по обвинению в одном очень запутанном деле, причем против него ничего не было, что он и объяснил внимательно слушающим его судьям.
Те переглянувшись достали бумагу и предложили ознакомиться с её содержимым. Там был типовой договор о службе в армии, так называемое "бегство от закона", когда совершивший преступление уходит в армию; где под текстом были откатаны пальчики вышеозначенного господина.
Господин слегка сбледнул с лица и начал качать права, что это было давно и за давностью лет не имеет никакой силы. Слова полковника, что срок давности не распространяется на армейские бумаги, привел его в чуство близкое к бешенству.
Внимательно выслушав его бессвязные вопли и более чем связные угрозы, Высокий суд, зачитал приговор, предлагающий два варианта:
Провести двойной срок, против оговоренного в контракте в войсках высокой смертности;
Покончить жизнь на виселице.
Господин, гордо отказывается от службы, аргументируя тем, что на воле он совершил множество преступлений и в некоторых готов сознаться. Поэтому он настоятельно рекомендует суду передать его гражданским властям.
Недослушав пламенную речь, полковник встает, произносит фразу о приведении приговора в исполнение и садится. Господин в ожидании с усмешкой смотрит на него, пока люк под его ногам не раскрывается и тело, выгнувшись дугой начинает биться как рыбка на крючке. Резкий запах мочи. Приглашенный врач из соседней комнаты констатирует смерть и брезгливо вытирает руки.
– Следующий, - кричит стражник. Меня подводят и одевают на голову ту же петлю, аккуратно затягивая на шее. Я конечно не брезгливый, но как-то становиться не по себе. Рядышком пристраивают еще двоих компаньонов.
Полковник, пролистывая листы, и называет имя, глядя на меня:
– Марк Марка!
Я испытываю что-то вроде мгновенной радости. Наконец-то определился, кто я такой, по крайней мере я знаю это имя, оно будит в моей душе намеки на воспоминания.
– Здесь!