Ветра Пустоши. Изгой
Шрифт:
Вожатый отвернулся от сероглазого, разговор с ним окончен, теперь его дело охрана каравана до следующей словесной перепалки. С этими наемниками всегда так, в Пустоше они всегда считают себя главными, способными диктовать свою волю остальным и навязывать свое мнение. Ребята, как правило, заносчивые и дерзкие, но без них самих и их услуг никак не обойтись. Любому каравану вне поселения или стана, за пределами охраняемых границ земель Полуночного Альянса или Закатного Станового Союза необходима вооруженная охрана, знающая свое дело и умеющая обращаться с оружием. Ресурсы, которые перевозят караваны, крайне ценны и скудны, а потому
В общем, наем охраны обязательное условие, если хочешь чтобы караван безопасно дошел, товар продался, и прибыль приятно оттянула карман. Примерно так наемник и думает, поэтому и заносит его всегда и постоянно, поэтому и мнит он себя главным в караване – ведь у него оружие, а значит и власть.
– Хорошо шеф Анд сен Ивер, начинайте ставить паруса, восход был кроваво красный, сегодня будет сильный ветер, нам это на руку, сможем пройти почти вдвое большее расстояние, чем за вчера, и к вечеру должны добраться, наконец, до Атолла.
Лицо шефа тронула едва заметная улыбка, старику понравился такой расклад, долгая двухнедельная дорога измотала даже его. Его, привыкшего к бескрайним пескам, опаленным радиоактивным солнцем и гонимым ветром Пустоши; его, любящего свое ремесло, сильно утомил этот переход. Переход в период Солнечной Бури, когда солнечная активность особенно сильная, сопровождаемая сильными магнитными выбросами и повышенной солнечной радиоактивностью, мог осилить только опытный шеф-капитан с опытной и слаженной командой.
Ветер действительно усиливался, наливаясь мощью, свистел и гнал пески туда, откуда час назад в Пустошь пришло солнце.
Шеф-капитан, развернулся и направился к трем стоявшим неподалеку картам, на ходу надевая плотный брезентовый шлем и опуская панорамные очки на глаза, он подозвал своего мастер-помощника с одной широкой и одной узкой красной нашивками на предплечьях комбинезона, и принялся раздавать ему распоряжения.
Карты – основное средство передвижения через Пустошь, представляют собой симбиоз довоенного автомобиля и корабля. Шасси, как правило, большие широкие колеса с мощным протектором, на рессорной раме. К этой раме крепятся мачты с парусами, их количество зависит от тоннажности и грузоподъёмности самого карта. По периметру карты закрываются щитами из дерева или жестяного железа, добытого и снятого с автомобилей погибшей эпохи.
В новом и жестоком мире торговля была единственным движителем жизни и тонким связующим мостиком между разбросанными далеко друг от друга поселениями. Ни одно из них не могло похвастаться полной автономностью и самодостаточностью. В разных местах существовали и были развиты разные ремесла, производились разные товары и сырье, добывались различные ископаемые, но спрос среди соседей на излишки или отсутствующее у них товары и сырье, вынудил выживших людей начать торговать, образовав новые профессии и целые классы специалистов способных перевезти эти товары караваном через Пустошь.
Наблюдая за точными и слаженными действиями команды, Лекс повязал вокруг головы платок, надел на лицо респиратор и опустил на глаза панорамные плексигласовые, слегка затемненные очки. Люди тянули канаты, вращали маховики лебедок, в одной, только им известной, последовательности и на мачтах, как по волшебству,
Удостоверившись в полной готовности, шеф-капитан дал команду к отправлению. Все заняли свои места – команда по номерам-предписаний выполняемых обязанностей. Вооруженные автоматами наемники, распределились между картами: двое наемников заняли места в головном карте, Ворон разместился в центральном карте, и еще двое в замыкающем.
Рулевой опустил вниз огромный тормозной рычаг и, выворачивая рулевое колесо, начал выводить головной карт на курс. Остальные два карта, цепляясь за крепнущий ветер перьями-крыльями и перемалывая горячий песок своими шестью огромными бочкообразными колесами с причудливыми переливами протекторов, вырулили вслед головному.
Старые друзья.
Шаги, торопливые по деревянному полу, оббитому листами жести, глухие металлические нотки. Тух-тух-день, тух-тух-день, странный ритм… розовое марево вокруг, озорные черные точки устроили хоровод, мечутся вверх, вниз, в стороны, пытаясь подстроиться под диковинный ритм – тух-тух-день. Шаги приближаются. Смолкли. Стук в деревянную дверь, тоненький дребезжащий, дверь совсем хлипкая, тонкая.
Зараза, как не хочется открывать глаза. Открыл, розовое марево, и озорные точки разом исчезли, начали проступать из марева очертания комнаты. Стол, комод, шкаф в углу, стул с одеждой валяется на полу. Одежда небрежно сверху на нем, как будто стул это остров, а пол это зыбучие пески Диких Земель. И вот брюки, рубаха и юбка обреченно карабкаются на этот стул-остров в поисках спасения.
Стоп. Какая юбка?
Тук-тук-тук.
– Прошу прощения за беспокойство, но за вами Воевода послал, просил как можно скорее…
Голос тоненький, дрожит, волнуется, боится, стряслось что-то?
Шевеление слева, одеяло куда-то начало сваливать, ожило что ли?
Легкий аромат пряного масла и лаванды лизнул ноздри, в животе сразу заурчало.
– Ты бы собирался лучше, чем на меня пялиться, за ночь не налюбовался?
Зараза, солнце из окна слепит не разглядеть кто там. Черные кудри волос спадают на плечи. Голая спина, ребра под кожей проступают, руки одеяло к груди жмут. Вместо лица яркие лучи солнца, страшная или нет, не разобрать.
– Воевода ждать не любит, осерчает – так в миг на следующую ночь в зиндан, юродивыми любоваться определит.
Да уж, с него станет, определит, это он может. Только какой ему прок в этом, сам разыскивал, звал, говорил дело важное. А ты тут торчишь уже вторую неделю, киснешь от безделья, все деньги на выпивку и вот на эту безликую спустил.
Пока мысли катились вперед, прикидывая да вспоминая, отыскались плотные защитные штаны, рубаха, поверх них легла плотная куртка, хитрая особая такая, с кучей пришитых петель и карманов разных – так удобнее и сподручнее бой вести да снаряжение размещать. Перчатки, вот морок, где перчатки?