Ветроум. Странное, страшное, смешное в повседневной жизни русской провинции XVIII – начала XX века

Коршунков Владимир Анатольевич

Действительно, вопреки мнению Ключевского, Вятский совестный суд за один только 1787 год рассудил гораздо большее количество правонарушений, чем указанный им десяток. И уж когда перед судьями представал несовершеннолетний, которого обвиняли в недоносительстве, упущении арестованных и т. п., то его обычно миловали. Если же подросток занимался открытым, наглым грабежом, то велели пороть розгами и «отпускали в жительство» под присмотр. Розги – это не убийственный кнут, такое наказание – скорее, для острастки.

Совестный суд в Вятском наместничестве тогда только начинал свою работу. Его торжественное открытие произошло менее года назад, в декабре 1780-го [19] . Из-за очередной реорганизации системы местного управления суд прекратил свою деятельность в 1796 году, но уже в 1801 году возобновил её [20] .

В архиве сохранился журнал записей Вятского совестного суда за 1787 год, который до сих пор не привлекал внимания историков. Это толстенный том в переплёте из бараньей кожи. День за днём туда вписывали, кто из заседателей наличествовал, а кто иной раз не был по болезни, какие дела рассматривали и что решили. В начале того года председательствовать в суде был назначен надворный

советник Антон Живоглотов [21] . Случалось и так, что никакие дела в тот или иной присутственный день не поступали вовсе. Нередко в таких случаях в журнале отмечали, что судьи, дескать, знакомятся с основополагающими юридическими документами: «Читаны законы и указы, и Высочайшее Ея Императорского Величества о управлении в наместничествах Учреждение, и правила Совестного суда». Или же честно писали, что «по невступлению» входящих дел ничего в этот день не рассматривали. К концу года записей о повышении юридической квалификации становилось всё меньше… И всегда, в любом случае, в начале и в конце протокола имеются одни и те же фразы: «Прибыли пополуночи в 8-м часу»; «Вышли из присудствия пополудни во 2-м часу».

19

ЦГАКО. Ф. 3. Оп. 3. Д. 1. Л. 20; Бехтерев Н. Открытие Вятского наместничества // Столетие Вятской губернии. 1780–1880: сб. мат. к истории Вятского края / изд. Вятского губ. стат. комитета. Вятка: Тип. Губ. правления и литография Котлевич, 1880. Т. 1. С. 11.

20

Бехтерев Н., Андриевский А., Спасский Н. Краткая летопись событий и законоположений, касающихся Вятской губернии, за первое столетие с открытия наместничества // Столетие Вятской губернии. Т. 1. С. 386.

21

Вскоре после создания Вятского наместничества, в 1781 году он служил советником наместнического правления (см.: Там же. С. 214).

В общем, подневные записи велись по шаблону и не без лукавства. Однако заметно, что по сравнению с такими же судами в ближайших губерниях – Уфимской, Пермской, Нижегородской, Казанской [22] – Вятский совестный суд работал усердно, разбирая множество дел, да и старался, как велела императрица Екатерина II, руководствоваться человеколюбием (насколько вообще можно было проявлять «матернее милосердие» в преступлениях, зачастую чудовищных).

Совестным судам было предписано собираться на многодневные сессии не реже трёх раз в год (от 8 января до Страстной недели, от Троицы до 27 июня, от 2 октября и до 18 декабря), а ещё «когда дело есть» [23] . Однако Вятский совестный суд под руководством Живоглотова заседал и в промежутках между обозначенными в законе сроками, причём иной раз дел тогда вовсе не было.

22

Ключевский В. О. Указ. соч. Т. 5. С. 124–125; Воропанов В.А. Практика совестных судов на Урале и в Западной Сибири (конец XVIII – первая половина XIX вв.) // Научный вестник Уральской академии гос. службы: политология, экономика, социология, право. Екатеринбург, 2010. № 2 (11). С. 126–130; Старикова Н.В. Совестный суд в судебной системе Екатерины II (по материалам Нижегородской губернии) // Вестник Мининского ун-та. Н. Новгород, 2013. № 4. URL:(дата обращения: 08.03.2021); Свердлова Л.М. Казанский совестный суд как суд примирительной инициативы // Из истории и культуры народов Среднего Поволжья / Ин-т истории им. Ш. Марджани АН РТ; отв. ред. и сост. И. К. Загидуллин. Казань, 2013. Вып. 3. С. 214–220; Мхитарян Л.Ю. Деятельность совестных судов в дореволюционной России (на примере Пермской губернии) // Вестник Пермского ун-та. Юридические науки. 2014. Вып. 1. С. 37–43.

23

Полное собрание законов… Т. 20. С. 279. Ср., например: с. 268, 270.

При этом вятские «совестные» заседатели занимались больше правонарушениями несовершеннолетних да имущественными спорами. Изредка разбирали обвинения в колдовстве.

В журнале заседаний и определений Вятского совестного суда за 1782 год есть несколько записей по яранскому делу. Оно поступило в середине февраля. Окончательное решение было вынесено быстро – через месяц [24] .

Одновременно с пришедшими в совестный суд бумагами туда же был направлен и находившийся под арестом Лев Кошкин. Интересно, что уже в первой по времени записи в журнале совестного суда (о том, что дело, согласно закону, принято в этой инстанции к рассмотрению) определённо заявлено: причина следствия и суда – в открывшейся у Кошкина «якобы заговорной суеверной тетратке» [25] . Не печатной книжки, а рукописной тетрадки. В ней, несомненно, находились заговорные тексты. Неясно, правда, что именно в протоколе допроса Василия Попова было названо «песней», вписанной туда, дескать, Кошкиным? Может быть, кроме заговоров, там и какие-то подозрительные песенки обнаружились? Или же недотёпистые яранские чиновники (те самые, что тетрадку книжкой называли) и в этом случае напутали?

24

ЦГАКО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1. Л. 56, 63, 94–94 об., 97–102, 114, 140–140 об.

25

Там же. Л. 56.

Заговоры из тетрадки

Какого типа заговорные тексты могли быть в «суеверной тетратке»? В сохранившихся материалах дела вроде бы нет ни намёка на это. А ведь заговоры бывают лечебными, хозяйственными, промысловыми, любовными, свадебными, социальной направленности (например, «на подход» к судьям или иным властям), наводящими порчу, защищающими от порчи и т. д.

Обратим внимание, что вовлечённые в историю с рукописным сборником заговоров люди – молодые мужчины. Фольклорист и этнограф А.Л. Топорков, изучивший русские письменные заговорные

тексты, определил: «…Рукописные любовные заговоры – исключительно мужские тексты, призванные воздействовать на женщин. Количество “мужских” текстов абсолютно преобладает в XVII–XVIII вв. (43 “мужских” текста против одного “женского”)» [26] . Если что и могло заинтересовать яранских парней, то, конечно же… Нет, не любовь, а исключительно секс. Как устроить, чтобы приглянувшаяся красотка не пила, не ела, всё бы по добру молодцу вздыхала и сама бы к нему ластилась?.. Только на это и были направлены любовные заговоры, с помощью которых мужчины пытались обольстить женщин.

26

Топорков А.Л. Заговоры в русской рукописной традиции XVXIX вв.: история, символика, поэтика. М.: Индрик, 2005. С. 118.

В старинных рукописных сборниках заговоров нередко содержались тексты различной направленности. Например, в 1753 году у рудокопщика Полевского медеплавильного завода на Урале Ульяна Рудакова обнаружился сборник, который в архивных документах, как и в нашем случае, именовался и волшебной книжкой, и тетрадкой. Там находились любовные «присушки», заговоры «об отваде печали», «о излечении от зубной болезни» и другие [27] . В яранском сборнике тоже могли быть заговоры не только любовные.

27

Пихоя Р.Г. Общественно-политическая мысль трудящихся Урала (конец XVII–XVIII вв.). Свердловск: Средне-Урал. кн. изд-во, 1987. С. 202; Голикова С.В. «Люди при заводах»: обыденная культура горнозаводского населения Урала XVIII – начала XX века. Екатеринбург: Банк культурной информации, 2006. (Сер. «Очерки истории Урала». Вып. 41). С. 257, 259, 261.

Е. Б. Смилянская, разобравшая множество дел о «духовных преступлениях», отмечала: «На основании изучения материалов следственных дел создаётся впечатление, что и доносители, и хранители заговоров так или иначе осознавали греховность и запретность магии. Заговорные тетрадки давали для переписывания обычно скрытно из опасения светского наказания» [28] . Обвинения в колдовстве сплошь и рядом начинались даже не по причине проявившейся некоей «порчи», а просто по факту обнаружения заговорного текста [29] . Для тех же, кто прибегал к магическим, заговорным средствам, важным бывало различение магии «белой» и «чёрной». При этом любовная магия, несомненно, понималась как «чёрная», запретная, которая по степени воздействия и восприятия близка к вредоносной [30] . Тем опаснее в глазах яранских чиновников, начавших раскручивать это дело, выглядела найденная тетрадка.

28

Смилянская Е.Б. Указ. соч. С. 120.

29

Там же. С. 43.

30

Лавров А. С. Указ. соч. С. 92–93.

Реально ли колдовство?

Лев Кошкин стал арестантом или, как тогда говорили, «колодником». А от свидетеля по делу Василия Попова потребовали, чтоб он покуда не удалялся за пределы города Вятки [31] .

15 марта 1782 года в Вятском совестном суде дело было рассмотрено по существу. В постановлении судьи опять-таки уточнили, что, строго говоря, это не печатная книга, а рукописная тетрадь: «И разсматривая ту вздорную тетратку, а не книжку…» [32]

31

ЦГАКО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1. Л. 63.

32

Там же. Л. 94.

В итоге решено было отпустить восвояси без наказания обоих – Кошкина и Попова. С них взяли подписку «о неимении впредь таковых сумазбродных и суеверных пустых сочинений, а буде впредь найдутся какие-либо дурные сочинении, то [эти двое] неминуемо подвергнутся неизбежного поступления по законам». Саму же тетрадку приобщили к материалам дела: «…А ту безделную глупого и невежественного слога тетратку за печатью оставить при деле» [33] .

Ещё одна характеристика заговорных текстов из этой тетради дана при оформлении документов спустя три дня после рассмотрения дела. Тогда было отмечено, что «слушано и подписано определение о вздорной и пустословной тетратке» [34] .

33

Там же. Л. 94–94 об. См. также: ЦГАКО. Ф. 1228. Оп. 2. Д. 15. Л. 29.

34

ЦГАКО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1. Л. 114.

Совестный суд направил в Яранск предупреждение и указание, чтобы тамошние чиновники были в подобных случаях осторожнее и не заводили впредь этаких дел [35] . Ведь такое вообще не подпадает под те, определённые законом деяния, которые подлежат наказанию. А здесь – глупость, невежество, вздор, пустословие… Только и всего!

Мягкость вынесенного решения была характерна для совестных судов в эпоху просвещённой монархии. Удивительно, насколько быстро произошёл поворот от свирепого преследования колдовства ещё в середине XVIII века к уяснению того, что никакого колдовства вообще не существует – это лишь обман и невежество. Даже в такой отдалённой провинции, какой было Вятское наместничество, совестные судьи (дворяне, мещане и крестьяне) мигом приняли к руководству просветительскую идеологию! И указывали не вполне перестроившимся коллегам на местах (в уездных учреждениях), что те отстают – недопонимают круто изменившуюся «генеральную линию».

35

Там же. Л. 140–140 об.