Ветры Запада. Книга 2
Шрифт:
Князь в задумчивости покивал, барабаня пальцами по столу.
— И, стало быть, в наших интересах… — вопросительно начал он.
— В наших интересах поддержать предложение герцога Баварского, княже. Ну, насколько мы вообще способны хоть как-то влиять на происходящее. В этом варианте мы получаем максимальную выгоду. В других вариантах конечный результат может нам совсем не понравиться — мы даже приблизительно не в состоянии предсказать, каким он будет. А здесь мы хотя бы имеем полную определённость… ну, почти полную.
— Почти? — вопросительно посмотрел на меня князь.
— Непонятно, куда уйдёт накопленная энергия. Вот, к примеру, собрались недовольные,
— Верно говоришь, — согласился князь. — Но я думаю, что выплеснется это всё-таки не на нас. Для случайной цели мы слишком сильны, да и далековато сидим. Ещё что-нибудь добавить хочешь?
— Ещё герцог Баварский интересуется установлением прямых торговых связей. Я пригласил его на свадьбу матери, чтобы он мог с тобой пообщаться, не привлекая лишнего внимания.
— Очень хорошо, Кеннер, — одобрительно сказал князь. — Правильно думаешь, правильно поступаешь. Я доволен тобой, и говорю это сейчас от имени княжества. Насчёт доклада давай решим так — про Абенсберга ничего не пиши. До тех пор, пока он не подаст заявления на гражданство, княжеству до него дела нет и быть не может. Остальное запиши подробно; обязательно изложи свои соображения и рекомендации. Но доклад отдашь прямо моему секретарю, я его предупрежу. В канцелярии этот доклад регистрировать не стоит, да им о нём вообще знать не нужно.
— Сделаю, княже, — кивнул я.
— На этом всё? — он внимательно посмотрел на меня. — Или не всё? Говори, что ты мнёшься?
— Даже не знаю, княже, как сказать, — неуверенно ответил я. — Есть у меня некое ощущение, совершенно ничем не подкреплённое…
— Так расскажи, — заинтересовался князь. — Чего стесняешься? Если боишься дураком показаться, так не бойся — не покажешься. Я о тебе мнение давно составил.
— Знаешь, княже, как говорят: «История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса».
— Нет, не знаю, — покачал головой князь. — Никогда не слышал, чтобы так говорили[25]. Но вообще, мысль интересная.
[ 25 — Это высказывание принадлежит немецкому философу Георгу Гегелю, так что неудивительно, что князь Яромир никогда его не слышал.]
— Ты только вдумайся в это, княже. Империя ослабла, появился герцог-претендент на корону, в смуте активно участвует церковь. Империя движется к гражданской войне, и вся надежда на кронпринца Дитриха. Тебе не кажется, что всё это уже в точности было? А может, и этого Дитриха потом тоже назовут Великим? Я это вполне допускаю, кстати — мне кажется, из него выйдет сильный правитель.
— Действительно, интересно, — согласился князь. — И что из этого следует?
— Не знаю, княже, — вздохнул я. — Но знаю, что роль в фарсе меня не особенно радует.
Глава 23
— Господин, здесь Лада Дорохова, — из переговорника послышался голос Миры. — Просит принять её по личному делу.
— Уже вернулась? — я слегка удивился. — Думал, она будет дольше собираться. Ну, пусть заходит.
Лада выглядела скромной пай-девочкой, и что самое удивительное, таковой и ощущалась. Если раньше в подобных ситуациях было сразу понятно, что она просто отыгрывает роль, то сейчас все мои чувства уверенно говорили, что она именно такая и есть. А
— Здравствуйте, господин, — поздоровалась она.
— Здравствуй, Лада, — приветливо сказал я. — Как доехала? Всё в порядке?
— Да, всё хорошо, — застенчиво ответила она. — Клаус попросил меня встретиться с вами. Он твёрдо настроен приехать, но у него есть вопросы.
— Это и понятно, — кивнул я. — Непростое решение — ясно, что без вопросов не обойдётся. Но я уже поговорил о Клаусе с князем, и кое-что могу сказать сразу. Во-первых, как я и говорил, его дворянство у нас признаётся, подтверждать его не нужно. Во-вторых, князь согласен признать и герб, если Клаус поклянётся, что его потомки христианами не будут. Разумеется, должен соблюдаться и некоторый кодекс поведения — в частности, его поклонение Христу не должно быть публичным. Чем меньше обществу будет известно, что он является христианином, тем лучше. Впрочем, это же и в его интересах.
— Мы обсуждали с ним такой вариант, — подтвердила Лада. — Это не будет проблемой.
— Однако у князя есть и условие — он хочет, чтобы после получения герба семья Клауса вошла в нашу фамилию в качестве вассальной.
Лада резко напряглась. Я посмотрел на неё и вздохнул:
— Так и знал, что ты поймёшь это неправильно. Это условие не столько для него, сколько для нас. Ты понимаешь, что такое аристократическое семейство? Даже если у него нет ни влияния, ни богатства, у него есть голос в Совете Лучших. Это большая ценность, и ради этого голоса Клауса моментально кто-то подомнёт под себя — тем более, сделать это будет совсем несложно. Обычно семейство получает герб, уже будучи достаточно сильным и влиятельным, но в вашем случае это ведь совершенно не так. Вот поэтому князь и потребовал от Арди прикрыть новое семейство. И, хоть об этом не было сказано прямо, быть гарантом его поведения. Князь считает, что раз семейство Арди привезло Клауса, то оно за него поручилось, и потому обязано за него отвечать.
— Но семейство Арди Клауса не привозило! — возмущённо воскликнула Лада. — И вообще, вы здесь ни при чём!
— Совершенно верно, ни при чём, — согласился я. — И князь это тоже прекрасно знает. Но он предпочитает видеть ситуацию именно таким образом. Ему нужно, чтобы за новое семейство кто-то нёс ответственность и, кроме как на нас, свалить это не на кого. Посмотри на всё это со стороны князя: ему совершенно не нужно, чтобы вместо самостоятельного нового семейства получился бесполезный придаток для кого-то достаточно сильного и наглого. Чтобы оно просто отдало кому-то свой голос и на том закончилось.
— А с вами так не получится?
— Если бы князь не был в нас уверен, он бы такого условия и не ставил. Нет, мы не станем вести себя подобным образом. Я не хочу сказать, что кроме нас, в княжестве никого порядочного нет — хватает и других достойных семей. Но мы к тому же достаточно сильны, чтобы полностью прикрыть новое семейство от любого давления, а главное — князь нам доверяет. Да и вообще — если не мы, то кто?
— А что будет с нашим голосом?
«Уже с „нашим голосом“, — усмехнулся про себя я. — Надеюсь, она не слишком торопится, и с Клаусом у неё всё действительно сложится».