Ветвящееся время. История, которой не было
Шрифт:
Ведущие европейские музеи обобраны почти дочиста, их сокровища перекочевали частью во дворцы и коллекции нацистской элиты, частью – в создаваемый под патронажем лично Гитлера гигантский Берлинский музей искусств, который вполне заслуживает право именоваться «Музеем большого грабежа».
Зато в изобилии возникают низкопробные театрики – буфф и варьете, да кинотеатры, где демонстрируются пошлые комедии и откровенная порнография, призванные, по мнению хозяев Европы, отвлечь население оккупированных земель от окружающей несправедливости.
Также книжные прилавки заполнены подобной дешевой литературой.
Впрочем, и культурная жизнь самой гитлеровской Германии находится практически на том же уровне.
Те же пошлые мелодрамы, эротика и «героические» эпосы в кино; «нордический стальной романтизм», Зигфриды и Брунгильды.
Подобное кино неплохо знакомо отечественному зрителю старшего поколения (кстати, то, что трофейные фильмы пользовались у нас немалым успехом, отнюдь не говорит в пользу вкусов отечественной публики того времени).
В живописи почитаются однообразные пейзажи с изображением немецких лесов, гор, зеленых полей, возделываемых трудолюбивыми бауэрами, и лугов, по которым бродят откормленные стада. Изображаются также «истинно немецкие мужчины» – обнаженные мускулистые красавцы, при этом однако без признаков пола – таково непременное требование, или «истинно немецкие женщины» – как на подбор рослые золотоволосые валькирии в мундирах (почему-то именно в мундирах). В скульптуре – громадные и безвкусные статуи. Примитивные песенки вроде «Лили Марлен» по радио, да иногда – Вагнер.
Тех художников, кто не соответствует вышеприведенным канонам – все еще смеет не соответствовать, обвиняют в растлении человеческой психики и морали, безнравственности, извращенности – если не отправляют за решетку.
Все это делается под тем же лозунгами, что и массовое сожжение книг в свое время: «Борьба за нравственность, дисциплину, за благородство (??!! – Авт.) человеческой души и уважение к нашему прошлому». (18,149)
Вполне возможно, Гитлер решил бы претворить в жизнь свою безумную идею о полном разрушении и уничтожении Парижа, как он мечтал в начале войны (во время боев лета сорокового, как свидетельствуют мемуары, он время от времени задавал вопрос: «Горит ли Париж?»).
Англия и часть Франции превращены в полигон для жутких социально-государственных экспериментов Гиммлера и его ведомства. Миллионы англичан продолжают умирать от голода, в концлагерях, надорвавшись на непосильной работе.
Немало граждан этих стран, в условиях, мало чем отличающихся от лагерных, строят новый Берлин – столицу Тысячелетней Империи Гитлера.
Правда, после смерти фюрера, большинство задуманных по плану реконструкции Берлина строек закрыто.
И до сей поры, вполне возможно, на территории «государства СС» действуют своеобразные монастыри, где проводится эксперимент по выведению «сверхчеловеков», и сотни тысяч белокурых бестий в черных мундирах преклоняют колена в капищах Вотана, чая вознесения в Валгаллу после смерти. Точно также как и поныне действует «Аннанербе» (пусть и немало потерявшее после американского атомного успеха), пытаясь призвать на помощь рейху потусторонние силы.
Но, повторим, уход от власти – так или иначе – Гитлера – мало что изменил бы.
Кое-кто в немецком руководстве может быть и рад бы как-то «смягчить» режим и договориться с западными союзниками – вернее уже с одними США, о более-менее приемлемых условиях сосуществования и окончательном разделе мира. Но как договоришься, после всего, что случилось?
Мыслимо ли, например, уйти из Англии, если сразу же после этого там окажется жаждущее реванша правительство, всецело поддерживаемое оставшимся населением, а самое главное – американские ядерные базы?
Германия и ее союзники оказываются, образно выражаясь, намертво прикованы к своей победе, и друг к другу, подобно тому, как в древнем Риме приковывали побежденных к триумфальной колеснице.
И едва ли не сильнейший стимул к сотрудничеству и мирному сосуществованию – осознание того, что в случае войны между СССР и Германией победитель – обескровленный и истощенный, будет практически неизбежно уничтожен североамериканскими англосаксами.
Определенные круги в Берлине какое-то время носятся с идеей неких «Соединенных Штатов Европы», руководящую и направляющую роль в которых играла бы Германия. (27,182)
По образцу правительства Квислинга могли быть созданы аналогичные в Дании и Швеции, и они бы получили статус каких-нибудь «автономных провинций рейха». Часть Сербии и Черногория также могли получить «независимость», а в Белграде власть отдана Драже Михайловичу, успешно сотрудничавшему с оккупантами когда речь заходила о борьбе с армией Тито.
Германское правительство проводит линию на сотрудничество с коллаборационистскими и, прежде всего, правобуржуазными кругами, делая в их сторону многообещающие жесты, а те, в свою очередь, пытаются склонить народы своих стран к смирению перед оккупантами.
Но реальное положение не изменяется. Экономика оккупированных территорий работает почти целиком на удовлетворение нужд Германии. Для Берлина эти земли – не более чем большие поместья «арийской расы», подобно тому, как когда-то провинции были поместьями Рима.
И немало людей в рейхе, облизываясь, поглядывают на восток, представляя как хорошо было бы, окажись и эти огромные пространства под крыльями германского орла.
Но увы им – тамошние богатства охраняются многомиллионной армией, боевые качества которой известны гитлеровцам, а с появлением атомного оружия подобные идеи вообще теряют всякую основу.
…Впрочем, как знать – поскольку разум в политике далеко не всегда торжествовал, то, быть может, спасение народа нашей страны от Второй мировой войны, обернулось бы спустя полтора-два десятка лет, кошмаром Третьей мировой – уже ядерной…
Как могла развиваться обстановка в послевоенном мире за пределами гибнущей Европы?
В Китае японская армия прочно увязает в партизанской войне, одновременно будучи вынуждена противостоять силам Гоминдана и Китайской Народно– Освободительной Армии. И тех, и этих негласно поддерживает СССР, хорошо помнящий Халхин-Гол и Хасан, а также и интервенцию времен Гражданской Войны. Япония время от времени выступает с требованиями прекращения этой помощи, на что следуют безукоризненно выдержанные дипломатические ноты, что никакой помощи врагам Японской Империи СССР, состоящий с ней в союзнических отношениях, не оказывает.