Вэйджер. История о кораблекрушении, мятеже и убийстве
Шрифт:
Наконец, она врезалась в нагромождение скал и начала разрываться на части. Две оставшиеся мачты начали падать и были срублены людьми, прежде чем они смогли полностью перевернуть корабль. Бушприт раскололся, лопнули иллюминаторы, выскочили трюмы, разлетелись доски, рухнули каюты, провалились палубы. Вода заливала нижние части корабля, переливаясь из отсека в отсек, заполняя все щели и отверстия. Наверху зашумели крысы. Люди, которые были слишком больны, чтобы покинуть свои гамаки, утонули, не дождавшись спасения. Как писал поэт Лорд Байрон в "Дон Жуане" о тонущем корабле, " произвел сцену, которую люди не скоро забывают", ибо они всегда помнят то, что "разбивает их надежды, или сердца, или головы, или шеи".
Невероятным образом уцелевшее судно "Вэйджер" преподнесло своим обитателям последний подарок. " По счастливой случайности мы застряли между двумя большими скалами", - заметил Джон Байрон. Зажатый между двумя большими скалами, "Вэйджер" не затонул полностью - по крайней мере, пока. Когда Байрон взобрался на высокую точку на развалинах судна, небо прояснилось настолько, что он смог разглядеть за ним волнорезы. Там, окутанный туманом, лежал остров.
Часть третья. КАСТАВАЙС
ГЛАВА 8. Обломки
Морская вода с пузырьками поднималась к хирургической рубке, где неподвижно лежал капитан Дэвид Чип. Находясь в этой каюте с момента ранения, он не был свидетелем столкновения, но он узнал громкий скребущий звук, которого боится каждый командир - скрежет корпуса о камни. И он понял, что "Вэйджер", судно из его прожорливых мечтаний, потеряно. Если он выживет, то предстанет перед военным трибуналом, который должен будет определить, не посадил ли он корабль Его Величества на мель из-за " умысла, небрежности или других недостатков". Будет ли он признан виновным - виновным в глазах суда, виновным в глазах Энсона, виновным в глазах самого себя - в том, что потерпел крушение первого военного корабля под его командованием и тем самым завершил свою военно-морскую карьеру? Почему лейтенант не предупредил его об опасности раньше? Почему хирург вырубил его опиумом - " , вопреки моим сведениям, - настаивал Чип, - сказав мне, что это всего лишь средство от лихорадки"?
Когда неиссякаемая армия волн продолжала свое наступление, он почувствовал, как оставшийся остов "Уэйгера" бьется о камни, издавая предсмертный хрип. Булкли вспоминал: " Мы с каждым мгновением ожидали, что корабль расколется", и сильные толчки "потрясли всех, кто находился на борту". Кость в плече Чипа была вправлена в ходе почти трехчасовой операции, но он все еще испытывал сильную боль.
Вскоре к дверям каюты хирурга подошли Байрон и Кэмпбелл - капающие капли, призрачные фигуры, казалось, из другого мира. Мичманы рассказали Чипу о случившемся и поведали ему об острове. С расстояния примерно одного мушкетного выстрела он оказался болотистым, бесплодным, занесенным бурей, с зарослями кустарника и горами, возвышающимися в непроглядной мгле. По словам Байрона, на острове не было " признаков культуры". Но он давал возможность спастись: " Теперь мы не думали ни о чем, кроме спасения жизни".
Чип приказал им немедленно развернуть четыре судна, которые были привязаны к палубе: тридцатишестифутовый баркас, двадцатипятифутовый куттер, двадцатичетырехфутовый баркас и восемнадцатифутовый ял. " Идите и спасите всех больных", - приказал он.
Байрон и Кэмпбелл умоляли Чипа сесть с ними на транспортное судно. Но он твердо решил следовать морскому кодексу: капитан должен последним покинуть тонущий корабль, даже если это означает пойти на дно вместе с ним. " Не обращайте на меня внимания", - настаивал он. Матрос Джон Джонс также попытался уговорить капитана покинуть судно. По словам Джонса, Чип ответил, что " если жизнь людей будет спасена, то его собственная не имеет никакого значения".
Байрон был потрясен храбростью Чипа: " Он отдавал приказы с таким хладнокровием, как никогда раньше". И все же в его решимости было что-то нервирующее, словно он верил, что только в смерти сможет вернуть себе свою честь.
Вода продолжала ползти вверх, хлюпая и булькая. Было слышно, как мужчины и мальчики карабкаются по палубе, и этот ужасный, тошнотворный звук скрежета дерева по камням.
Джон Балкли попытался помочь спустить шлюпки, но мачт, с которых их можно было бы поднять, уже не было, и некогда слаженная команда превратилась в хаос. Большинство людей не умели плавать и находились в мрачном раздумье: прыгать в воду и пытаться добраться до берега или оставаться на месте, пока корабль распадается на части?
Баркас - самый большой, самый тяжелый и самый необходимый из транспортных судов - был разбит и погребен под обломками. Но мужчины поняли, что более легкую баржу можно перетащить через палубу. Давай, давай! Хватаемся за борт и отталкиваемся! Сейчас или никогда. Булкли вместе с несколькими сильными матросами подняли баржу за борт и с помощью канатов спустили ее в море. Люди стали протискиваться на борт, толкаться, пихаться, и несколько человек прыгнули внутрь, едва не опрокинув баржу. Балкли наблюдал за тем, как люди гребли по волнам, сквозь туман и скалы, пока не достигли пляжа на углу острова. Это была первая твердая земля, которой они коснулись за два с половиной месяца, и они рухнули на землю.
Вернувшись на "Вэйджер", Балкли ждал, что кто-нибудь из них вернется с баржей. Никто не вернулся. Шел сильный дождь, и ветер теперь дул с севера, поднимая бушующее море. Палуба затряслась, Булкили и остальные вздрогнули так, как может взволновать только перспектива смерти, и в конце концов им удалось спустить ял и куттер на воду. Самых больных переправили первыми. Двадцатипятилетний комендор Томас Харви, отвечавший за снабжение судна провизией, проследил за тем, чтобы команда захватила все, что могла. Среди них было несколько фунтов муки, спрятанных в нечищеной табачной сумке, оружие и боеприпасы, кухонная и пищевая утварь, компас, карты и хроники первых исследователей для навигации, аптечка и Библия.
Через несколько часов большая часть компании была эвакуирована, но помощник плотника Митчелл, в глазах которого всегда читался убийственный блеск, отказался уходить, как и около десятка его товарищей. К ним присоединился боцман Кинг, тот самый офицер, который должен был следить за дисциплиной. Эта группа стала вскрывать бочки со спиртным и предаваться разгулу, предпочитая, как казалось, умереть в последней оргии веселья. " У нас на корабле было несколько человек, настолько не думающих о своей опасности, настолько глупых и нечувствительных к своему несчастью, - вспоминал Балкли, - что они впали в самое буйное бесчинство и беспорядок".
Перед тем как покинуть судно, Булкли попытался достать некоторые из судовых журналов . Журналы должны были сохраняться после кораблекрушения, чтобы впоследствии Адмиралтейство могло определить возможную вину не только капитана, но и лейтенанта, капитана и других офицеров. Булкли был потрясен, обнаружив, что многие записи "Уэйгера" исчезли или были уничтожены, причем не случайно. " У нас есть все основания предполагать, что для их уничтожения был нанят некто, - вспоминал он. Кто-то, будь то штурман или, возможно, даже более высокопоставленный офицер, хотел скрыть свои действия от посторонних глаз".