Вейн
Шрифт:
– Есть вариант, – сказал Егор. – Юрка – он поводырь.
– Несовершеннолетний, – возразил подполковник.
– Меня же ты послал к рации.
– Егорка…
– Папа, это было правильно! Так надо!
Ругнулся Грин, мешая знакомые слова с чужими.
– Только голову из петли вынули, что один, что другой. Себя не жалеете, о родителях подумайте.
– У него нет родителей. Мама умерла, отец неизвестно где, Юрка его и не видел ни разу.
– Потрясающий аргумент! – развел вейн руками. – Между прочим, это не его война.
Егор кивнул.
– Да,
– Ты распоряжаешься чужой жизнью, – напомнил отец.
– Я знаю. Своей легче. Но если я не предложу… Юрка мне в морду даст и будет прав.
Отец помолчал, постукивая о стол тупым концом карандаша. Потом спросил:
– Егор, а как ты жить будешь, если его там убьют?
Почему-то вспомнился Родька Массель.
– А если убьют заложников?
– Что-то мне это напоминает, – пробормотал вейн. – Кстати, Юрка собирался вернуться в Комитет, к Ядвиге.
– Угу, два раза. Догонит и еще раз вернется.
– М-да… – Грин подергал себя за нос. – Этот может. Характерец!
Вейн повернулся к подполковнику:
– В общем-то мальчишка рискует в меньшей степени. Подождет возле узла, в случае опасности – сразу уйдет. А поводырь он хороший, я видел.
– Уйдет ли? У них в этом возрасте шило в заднице и гонору на батальон.
– Не напоминай! Но знаешь, Вцеслав, давай все-таки посчитаем вариант с двумя вейнами. Как я отдельно детишек потащу? Там же истерика сразу начнется!
Грин склонился над листком, выписывая в столбик цифры.
Воняло из отхожего ведра, от навозной кучи за стеной, из курятника на другой половине сарая. Густой запах стелился по земле и скапливался в подкопе. У Игоря слезились глаза, он задыхался, и приходилось бросать работу, чтобы постоять у двери, глотая свежий воздух. Цепи хватало как раз до порога.
– Пошел вон, – шепотом сказал петуху, потирая колено.
Тот, расставив крепкие лапы со шпорами, нахально смотрел через сетку. Гребень у него свалился набок, и куриный вожак походил на подгулявшего задиру.
Игорь наклонился и почесал щиколотку под железным кольцом. Натерло до ссадин. Замок пустяковый, можно и щепкой открыть, но пока нарываться не стоило. Завтра – назначенный Дану срок. И завтра же тут, в деревне, играют свадьбу. На ней не обойдутся без любимого развлечения нерешеров – собачьих боев. Победитель один. А проигравшим дадут шанс выместить злобу: столкнут в яму десяток псов и бросят им мерзкого вейна, посмевшего сунуться на чужие земли.
Игорь лизнул ободранные костяшки, высосал грязь. Ныли ребра, и чесалось под волосами, слипшимися от крови. Вот крепкие мужики! Спасибо, за вилы не взялись, не стрелять же было в этих дурней. Жалко винтовку… Пистолета, который раздобыл у Лойзы – ни капельки, а с «лайкой» сжился за четыре года. Хорошо еще, гитару оставил в «Перекрестке». Странно, что голову там не забыл: додумался же сунуться сюда в одиночку! Менестрель сплюнул и уже хотел вернуться к подкопу, когда оглушительно залаял пес. Басовито, точно в пустую бочку бухал. На местных он так не поднимался. Игорь приник к щели, и петух, улучив момент, больно клюнул в щиколотку. Зараза!
Хозяин прикрикнул на собаку. В дом гостей не позвал, но те, как видно, и не стремились, расползлись по двору. Один встал напротив сараюшки. Ого! Теперь понятно, почему с ними в принципе разговаривают. Арбалет. Два ножа. Куртка непростая, простегана кусками проволоки.
– Тут появлялись чужаки? – послышался голос. – Вейн с амулетами?
Менестрель замер. Гадать не надо, по чью душеньку явились: Дана проверяют.
Хозяин буркнул неразборчиво, и арбалет ткнулся ему под бороду.
– Появились бы, я вас не спросил, что нам с ними делать, – громче ответил нерешер. – Не было никого.
Мгновение Игорю казалось, что арер все-таки выстрелит, но тот опустил руку.
Уходят.
Менестрель снова почесал под кандалами и вернулся к работе. Копал он обломком гнилой доски, сбрасывая землю через сетку в курятник. Получалось медленно, доска крошилась, и Игорь тихонько рычал сквозь зубы. Не успеет, черт возьми!
Звенели комары, оголодавшие к вечеру, Егор отмахивался от них локтем. Дряблая прошлогодняя картошка плохо поддавалась ножу. Кожура – бугристая, сморщенная – выползала из-под лезвия толстыми кусками, и повар кривился, глядя на его работу.
– Тоньше срезай. Старайся, черт! У, руки-крюки. Сопляков нам только не хватало. Корми теперь лишний рот, еще и продукты зазря в отходы переводит.
Егор молчал, выковыривая «глазки». Ничего, его время придет. А картошка… и взрослые бойцы наряды на кухне несут. Вон сидит парень, подмигивает сочувственно. Егор улыбнулся в ответ, подумав: ух, Юрка бы сейчас выдал!
Повар принял усмешку на свой счет и желчно добавил:
– Небось рассчитывал, папочка при штабе оставит?
Очищенный клубень бултыхнулся в бак с водой. Егор взял следующий и сказал негромко:
– Он же ваш командир. А вы про него такое думаете.
Повар запыхтел и скрылся в землянке, бросив напоследок:
– За огнем следите!
Щербатый парень – Егоров напарник – тут же придвинулся ближе, забыв про картошку.
– Слушай, а в листовке чего, правда была? Тебя вешать собирались?
Егор кивнул.
– Батя твой кремень! Я-то знаю, я с ним из крепости выходил. А этот, – щербатый кивнул на землянку, – из окруженцев прибился. Тьфу-человечишко!
Егор посмотрел внимательнее, но парня не вспомнил.
– А ты, как наши самолетики вызвал, куда потом делся?
– Да я… – Егор хотел возразить, но вовремя осекся. Не объяснять же про вейна! Неопределенно повел плечом.
– Ну, ясное дело, трепаться нельзя, но хоть как там, в городе?
– Ничего хорошего.
– Это понятно, а вообще? Прям вот так эти гады по улицам и гуляют? Не, я б не смог. Я бы хоть одному да «перышко» в бочину загнал.
Из командирской землянки вышли подполковник и Грин. Их силуэты хорошо просматривались в начинающихся сумерках.