Везунчик
Шрифт:
Я перевел складной сексодром в режим ожидания, напялил джинсовку и позвонил Инге по домашнему. Отозвался автоответчик. Прекрасно, хозяйки нет дома. Значит, и филеры отсутствуют.
Я запихал в портмоне часть Яниных денег, вышел на улицу, спросил у первой попавшейся старушки, где поблизости супермаркет. Магазин оказался на соседней улице. Я приобрел там кое-какие мелочи, которые сегодня пригодятся, позавтракал в ближайшем кафе и отправился осматривать позиции перед грядущим боем.
Глава 44
В два часа пятнадцать минут я купил в кассе Исаакиевского
Инга появилась возле памятника, воздвигнутого Петру Великому не менее великой Екатериной, без пяти минут три. На ней был уже знакомый деловой костюм, и среди пестро одетых туристов с видеокамерами она казалась белой вороной. Даже в фотоумножитель было видно, насколько она взволнованна. Впрочем, на Ингу я почти не смотрел — фиксировал и проверял окружающих.
Через четверть часа филер был вычислен.
Я добавил увеличение и внимательно рассмотрел физиономию. Ничего примечательного, серый мышонок. Правда, под рубахой играли мышцы кабана. Да, не Сол Пензер, которого можно перешибить соплей, зато Сола бы я не вычислил и за час. Он бы вообще не мелькал возле предполагаемой точки контакта, стоял бы где-нибудь поодаль, в сторонке, а когда бы я встретился с Ингой, повел дальше, такой же незаметный, меня…
Еще через пять минут Инга ушла. Скрылась за Адмиралтейством — видимо, тоже была без машины. Машину удобнее всего было бы припарковать в противоположной стороне, на Конногвардейском бульваре, там она оказалась бы как у Христа за пазухой. Уходила Инга тоже нервно, то и дело оглядываясь, так что мышонку с кабаньими мышцами стоило немалого труд не попасться ей на глаза.
Я спустился с наблюдательного пункта, забрал свою сумку и пошел перекусить. Кафе выбрал самое захудалое, полуподвальное, с тремя ступеньками и входной дверью, больше похожее на распивочную. И едва не засветился.
Встречаются же типы, которые уже к четырем часам дня умудряются допиться до полной усрачки. Вот такой мне и попался. Пристроился возле стола, за которым я поедал дежурную порцию хот-догов, верзила с помятым лицом и дрожащими руками, опрокинул стопку какой-то прозрачной гадости, и тут у него поехала крыша. Не понравилось ему, видите ли, мое соседство. Сюда, козел, джинсовые мальчики не заходят, здесь рабочий класс питается… Я за тебя, бл…дюга, кровь в Чечне проливал, Урус-Мартан от душманья чистил, а ты от меня хавальник немытый воротишь… Спроси на Адмирале, кто такой Мишка Прокушев, и тебе последняя тварь скажет, что Мишка Прокушев — бывший десантник, а ныне сварщик шестого разряда… Мишка такой шов положит, никакое дехрет… дерфет… дефек-тоскопирование не потребуется. А они, сучары, меня за ворота! Ты харю-то не криви, когда с тобой рабочий класс разговаривает! Взяли моду — харю кривить!.. Да если бы не мы, вы бы сейчас американцам задницы фипи… пипикаксом подтирали! А вы шмотье ихнее на жопы натягиваете. Сереге Комарову под Урус-Мартаном голову
Перед моим носом мелькнул пудовый кулачище. Я сделал нырок, уворачиваясь, и понял, что недоеденные хот-доги лучше скандала. Цапнул шапку в охапку (в смысле схватил сумку) и сделал ноги. Когда проскальзывал в дверь, сзади зазвенела разбиваемая посуда и раздался звериный рык:
— Стой, бл…дюга! Я с тобой еще не разобрался.
К счастью, на улице сварщик Мишка не появился. Наверное, не сумел преодолеть три ступеньки. Так что мне опять повезло.
Глава 45
На свою явочную квартиру я вернулся в половине шестого. Повалялся с полчасика на диване, потом поглазел на кухне в телевизор.
Передавали сводку с Закавказского фронта. Курдская дивизия окружила какой-то городок с труднопроизносимым названием и вырезала всю мужскую часть населения. По этому поводу было зачитано заявление Министерства иностранных дел. Разумеется, осуждающего характера. Как будто не мы вооружили эту курдскую дивизию. Впрочем, курдов можно было понять. Против них еще в прошлом веке применяли химическое оружие. Тут, знаете ли, озвереешь, с молоком матери впитаешь ненависть…
В половине седьмого я выключил телевизор, где красавцы в скафандрах опять пластали оранжевыми лучами очередного крокомона. О погибшей Эльвире они уже не вспоминали. Я мысленно поздравил сценариста с короткой памятью, угнездил под левой мышкой кобуру с «етоевым», взял запасную обойму, вооружился искателем, фонариком и отмычками.
В семь я подошел к Ингиному дому. Филеров наверняка еще не было, но береженого бог бережет!.. Я вошел в самый дальний подъезд, поднялся на последний этаж и отпер замок двери, закрывающей доступ на крышу.
Светлая тебе память, Сергей Бакланов, вот и пригодились мне твои отмычки!..
По крыше я протопал к двери, ведущей на нужную лестницу. Здесь я уже побывал во время утреннего осмотра диспозиций и оставил замок открытым. Местные техники-смотрители за день это вопиющее безобразие не обнаружили. Как и предполагалось… Я спустился с крыши и, вновь воспользовавшись отмычкой, забрался на чердак.
Здесь было сухо, темно и даже сравнительно чисто. Никаких тебе многолетних залежей пыли: видимо, периодически местные техники-смотрители сюда все-таки заглядывали. В трубах уютно журчала горячая вода, разбегаясь отсюда самотеком по квартирам; из вентиляционных шахт тянуло жареным мясом и тушеной картошкой — жильцы дома, вернувшись с работы, готовились ужинать.
Я включил фонарик и осмотрелся.
Забытый кем-то деревянный ящик, обнаруженный мною при утренней рекогносцировке, пребывал в добром здравии. Я переставил его туда, где на полу совсем не было мусора, сел, закурил и принялся ждать.
Глава 46
Ждать пришлось долго, около трех часов. Для вящей гарантии в подобных случаях лучше перебдеть, чем недобдеть…
Аппетитных запахов из вентиляционных шахт доносилось до моих ноздрей все меньше — жильцы перебирались на диваны, к телевизорам. Некоторое время откуда-то доносились визгливые женские голоса — похоже, ругались то ли дочка с матерью, то ли свекровь с невесткой. Слов было не разобрать.