Везунчик
Шрифт:
— Виталенька, — повторяет, — ты меня слышал?.. Я хочу от тебя ребенка.
И опять я не нашел, что ответить. Лишь молча обнял ее. Надо, думаю, уходить в пампасы.
Но где они, пампасы? С одной стороны, Альбина, с другой — шлюхи из «Прибалтона». А посередине — между Сциллой и Харибдой — Катя.
Будь что будет.
10 ноября
Вчера пришел абзац!
После разговора о ребенке я к Екатерине носа не показывал.
Сняли с Альбиной еще одну «рубашку» (младенец остался жив). Потом позвонил Пахевич, сообщил, что нашел очередного клиента и что тот уже расплатился. Пришлось мне ехать в славный город
В клинике расплатился с Альбиной. Серьезного базара не было. Видно, сложившийся расклад ее полностью устраивает.
Вечером покатил в «Прибалтийскую», снял на пару часиков путану, оттянулся во весь рост. Все-таки с этим сортом женщин много проще: им не надо от тебя ни любви, ни дитяти — лишь бы бабки отстегивал.
Позавчера позвонила Катя, лила в трубку слезы — ужели я, такой-разэтакий, ее разлюбил?.. Терпеть не могу Катиных слез. Вчера поехал к ней. И не пожалел. После моего похода в пампасы все было, словно в первый раз. А потом она мне и врезала между глаз.
— Виталенька, — говорит, — я беременна. Но ты не пугайся! Я сделаю аборт. И не в твоей клинике.
— Не ошибаешься, — спрашиваю, — с беременностью-то?
— Нет, — отвечает, — Сделала тест. Но завтра пойду проверюсь.
На меня вдруг такое спокойствие нашло. Все одно к одному. Значит, все-таки это судьба. А судьбе не противятся даже боги.
— Про аборт и думать забудь, — говорю. — Рожать будешь у меня. И проверяться изволь ко мне.
Она вдруг потупилась.
— Не могу, — говорит, — я теперь у тебя. Господи ты боже мой! Одно дело — просто врачу показываться, а другое — своему…
Замолкла, не договорив. То ли хахалю, то ли любовнику…
— У меня для тебя, — отвечаю, — и просто врачи найдутся. Будешь наблюдаться у Натальи. Помнишь мою администраторшу?
Скукожилась вся.
— Хорошо, — говорит. И, не поднимая глаз: — А ты меня не бросишь?
Ну просто завал с этими бабами!
— Теперь, — говорю, — я тебя уже не брошу. Расцвела, будто я ей миллион баксов завещал. А я нашел в себе силы для ответной улыбки.
1 декабря
Дневник совсем забросил.
Удивительное дело, когда сводил девок с ума ради кайфа, хотелось об этом писать, писать и писать. Теперь же будто кучу на виду у всех наваливаешь. И ведь знаю, что не прочтет все это никто (разве лишь в мемуары потом вставлю), а все равно! Завязать, что ли, совсем с этим словоблудием?.. Вкратце:
а) работы по снятию и продаже «рубашек» продолжаются;
б) дети остаются живыми, но Альбину порой просто удавить готов. Я не слепой — вижу, что она все равно ревнует меня к Екатерине. Вот ведь характер сраный!
А у Кати будет сын.
Мой сын!
Теперь она живет у меня.
2 января
Вот и Новый год миновал. На тридцать первое Альбина вдруг пригласила меня и Катерину в кабак. Причем мне, су-у-ука, ни слова не брякнула. Позвонила прямо Кате. Я идти не хотел, но пришлось:
Для чего им обеим понадобился этот вечер — понятия не имею. Вели себя как закадычные подружки, хотя Катя поначалу и выпендривалась: вот, мол, какого мужика я у тебя сманила! Уже ночью, когда вернулись домой, спросила.
— Чего ты, — говорит, — в этой рыжей нашел?
— Откуда, — спрашиваю, — знаешь?
Она усмехнулась той улыбкой, которой бабы встречают глупость своих мужиков.
— Господи ты боже мой! — отвечает. — Да о вашей связи вся клиника сплетничала, когда я лежала.
Я поморщился: действительно, сплетничали, было.
— Все давно, — говорю, — прошло. Теперь мы с нею просто сослуживцы.
Катя опять усмехнулась.
— Это она, — говорит, — для тебя сослуживица. А ты для нее — мужчина всей жизни. Я знаю, я видела, к смотрит она на тебя. Гляди у меня!
И кулаком погрозила.
Пришлось слегка помять ей ребра. Вернее, правильнее будет сказать, что она мне помяла, поскольку и живот Катин, и ребра, и все прочее мы теперь бережем.
1 февраля
Катя начинает прибавлять в весе.
Дело с «рубашками» продолжается.
3 марта
Все идет своим чередом. Была, правда, одна заморочка, но нас она не коснулась. Очередного предложенного Пахевичем клиента нашли мертвым. А потом «Утренняя звезда СПб» опубликовала сообщение, что тот за пару дней до смерти связался с журналистом, ведущим в газете рубрику «Тайны нашего времени», и намеревался предоставить ему сенсационный материал. Журналиста после обнаружения трупа больше никто не видел. Органы тут же объявили его во всероссийский розыск. При очередной «банной разборке»я слегка провентилировал Пахевича. Тот пожал широкими плечиками: к нашему делу эта смерть никакого отношения не имеет. По мнению следствия, сам журналист своего информатора и грохнул. Да, свежо предание…
1 мая
До родов остается около трех месяцев. Говорят, Катя изрядно подурнела, но я с этим категорически не согласен. Мне она сейчас нравится больше, чем прежде.
5 июня
«Рубашки» пользуются устойчивым спросом. Имена клиентов Пахевич мне больше не сообщает. При встрече с покупателем обмениваемся заранее оговоренным паролем. Три волоска ко мне поступают тоже через Пашеньку. Все прибирает к своим рукам, сучара ментовская!
4 июля
Вчера, когда я заявил Катерине, что роды буду принимать самолично, она закатила мне скандалиус.
— Ты, — говорит, — меня после этого разлюбишь.
Я ее грубо высмеял.
— Ваши воронки, — говорю, — уже двадцать лет вижу. И в твою не раз заглядывал. Будь так, как тебе кажется, я бы в тебя и не влюбился.
Эта «грубость» была оценена высоко. Правда, уже не спим, но и в «Прибалтон» не бегаю. Терпеть даже интересно, а кроме того, не зря человечество выдумало оральный секс.
29 июля
У Кати дело идет к родам. Последние обследования не дают повода к беспокойству — для Кати. У меня же едва крыша не едет: жалко сына. Оказывается, твой ребенок — совсем не то, что ребенок вообще. Недели две назад я попытался поговорить с Альбиной. Тщетно. Это «рубашка», которой цены нет, за нее мы рано или поздно выручим такие деньги, какие мне и не снились. И вообще, если я не хочу неприятностей, должен выполнять договоренности.