ВИА «Орден Единорога»
Шрифт:
Вечерком, сидя на лавочке у подъезда, Екатерина Ивановна несколько успокоилась: у ее товарок галлюцинации были и похлеще. У нее-то что: двадцать негров с автоматом, и в автобусе, сидя, проехала.
Х х х
Женюрка был — о-го-го! Просто чудо, какой мужчинка! Просто зашибись! Мечта любой телки.
Усы и блестящие тренировочные штаны. Улыбка и взгляд с поволокой. Военный ( зэков на вышке охраняет). Наполовину молдаванин. Короче: мастер спорта, полковник Абрам Чунгачгук.
Любая его, Женюрку полюбит. Любая его, Женюрку, захочет. И любая лопнет от счастья завести от него, Женюрки, пару-тройку киндеров.
Он — парень простой.
А таких, как Лика… Тьфу! Полно! К тому же, он человек тонкой душевной организации — ему все эти сцены вот уже где. Он человек широких интересов: он в тетрис любит поиграть, видик посмотреть, он музыку любит послушать, «Ace of base». Он сына любит. У-тю-тю-тю-тю! Когда тот не орет и не мешает играть в тетрис, смотреть видик и в целом культурно отдыхать.
А если бабы пачками к нему в постель прыгают, то тут уж ты милая виновата сама. Стоящие жены и уберут, и вымоют, и сварят, и постирают, и с детьми позанимаются, и, после этого, снимут с мужа ботинки и, в перерывах между ночными кормлениями младенца, обслужат благоверного по последнему слову «Камасутры», и все это с обожающей улыбкой. ( Надо отметить, Лика не вписывалась в идеал лишь нежеланием снимать с мужа обувь и носки, а так же как-то последнее время редким появлением беспечальной улыбки на измученном лице)…
А деньги ему самому нужны. На развод подала, ладно. А на алименты зачем? Когда не в напряг я и сам могу занести что-нибудь, конфет там, игрушку. И, вообще, радовалась бы, что целых двоих детей тебе сделал.
И комнату эту я у тебя заберу. Мне нужнее. Мне нужно новую жизнь начинать. Не у матери же все ютиться в трехкомнатной. В свой Казахстан вали обратно, к родственникам…
— …Давай, Женька, выноси диван. А ты, коза, хорошо подумай! Алиментов она захотела! Дрянь бесстыжая! В душу наплевала! И какому парню! Берите, берите, мужики холодильник. Он на сына моего, Женьки, деньги куплен! Выкиньте эти бутылки с сосками от туда. Мне чужого не надо!
Шифоньер застрял в дверях, когда стол-книжка, старый черно-белый телевизор, кресло на трех ножках и ковер, все пятьсот японского года производства, уже торжественно спустились вниз и прошествовали к грузовику под причитания пожилой вахтерши общежития, в котором и происходило все дело:
— Нет! Вы только посмотрите, что делается! Маялась с ним — маялась. Он гулял-гулял! Развелась. С двумя детьми осталась. Так он еще и последнее из дому уносит. У своих же детей отбирает. А те итак голодом сидят. Так еще и в пустой комнатешке остаются. Ну, нет совести у людей!
Как ни странно это в нашем мире, сетования женщины нашли живой отклик в душе прохожих, точнее, прохожего. От шествующей мимо дверей общежития номер два, принадлежащего муниципалитету, по улице Розы Люксембург, троицы отделился стройный седовласый юноша в белой рубашке романтического героя. Остановившись возле женщины, он с интересом прислушался.
—… Ликуся — такая славная девочка. Аккуратная, приветливая, дети всегда ухоженные, в колледже вечернем второе образование получает, ночами шьет. Тихая. А этот явился с мамашей-нахалкой, от алиментов, мол, отказывайся! А они и так голодали сколько, пока суд, да дело. Нет у нас в стране ни закона, ни защиты!
Из приоткрытого окна второго этажа, заставленного горшочками с разнообразными кактусами, доносились ругань и тихий плач.
— Спокойно, граждане! 911! С Вами МЧС России! — Прокомментировал Шез действия рыцаря, в два приема оказавшегося на крыше подъезда и через минуту уже эффектно возникшего на нужном подоконнике, — Не сердись, любимая, мы протрем подоконник! — послал Гаррет воздушный поцелуй вахтерше, — Подскажи-ка мне, голубчик, в какую комнату мебель поднимаем? — это уже к шоферу «газели», в кузов которой сгружались отбираемые вещи, — Разве Вы, гражданин, не слышали, что в связи с участившимися терактами запрещен всяческий вывоз и вынос из зданий общего пользования, предметов, весом более десяти килограмм, особенно, холодильников и телевизоров. Все подозреваемые в подобном вывозе, должны в обязательном порядке задерживаться до выяснения.
На извечное: «Да, кто ты, эм-переэм, такой?!»Шез солидно представился: «Я — Толя Дукалис, а это — комиссар Рэкс из Чикаго. Акция осуществляется совместно с Интерполом. Тащи наверх шмотки, а то мой напарник стрелять начнет. У них с этим проще: объяснительных писать не надо».
… Тетка в тренировочных штанах со зло оттопыренной нижней губой трясла массивными золотыми сережками:
— Ну что, расселась, уродина?! Видишь, шифоньер застрял! Помогай двигать!
Маленькая женщина в углу, больше всего похожая на маленькую девочку, уродиной совсем не была. Пухленькая, но с узкой талией, в аккуратных шортиках и футболке, коротко модненько стриженная, она была мила. Близкий к черному цвет волос и восточный разрез глаз выдавали в ней метиску. Сжавшись в углу с ребенком на руках, она плакала уже молча: просто слезы текли по двум давно проторенным дорожкам на бледных щеках в уголки дрожащих губ и на маленький подбородок.
— Хотелось бы мне знать, что здесь происходит, — небрежно поинтересовался стройный молодой человек с подозрительной штукой на ремне, театрально распахнувший окно снаружи и изящно подхвативший полетевший с подоконника горшок с кактусом, спрыгивая на пол.
На какое-то мгновение свекровка девушки Лики потеряла дар речи. Но будучи по профессии автобусным кондуктором ( прошу пардону у читателя за перебор тематики, связанной с общественным транспортом в данной единице текста) реагировала рефлекторно на любую нестандартную ситуацию:
— Ага! — скривилась она. — Ты уже и хахаля себе нашла, на наши денежки кормить!
— А это — вовсе и не хахаль, — нежным голоском пропел входящий из шифоньера в комнату Шез. — Это — Черный Плащ!
Рыцарь тем временем, оделив активную даму лишь коротким досадливым взглядом, подошел к замершей в уголке молодой матери, ободряюще улыбнулся и, взяв из ее рук малыша, сурово поинтересовался у Женюрки:
— Насколько я понимаю, ты сочетался с этой девушкой законным браком и нажил в этом браке двоих детей? А содержать их не хочешь?
Женюрка прикинул, что, пожалуй, если начался такой разговор, то бояться нечего: мужик мужика поймет. И обаятельно (на его взгляд) улыбнулся:
— Ну ты послушай, мужик. Она сама меня выгнала. За что спрашивается? На суде мне просто в душу насрала: «Изменил!». Что это за формулировка такая?! Ну, пожалел я одну бабу: она, бедняга, с двумя детьми, и муж гуляет. А эта — «изменил». Могла бы и войти в положение — у самой двое детей. И потом: это баба должна дома сидеть, не высовываться. А мужик, он — существо полигамное. Да и имеет человек право отдохнуть какое-то время от семьи, пожить в свое удовольствие?! И потом, носил я ей деньги. В суд-то зачем подавать? Я понимаю: дети. Но она ведь и сама не дура на эти деньги пожрать…