Вид на битву с высоты
Шрифт:
Послышался гонг.
Участники боя затравщиков стояли в толпе болельщиков и руководителей схватки, а командование враждующих армий тем временем не спеша поднялось на соответствующие трибуны.
Хоть расстояние до той, враждебной, толпы было велико – как на двух противоположных трибунах футбольного стадиона, Коршун отлично мог разглядеть их маски. Маски у них были желтыми у рядовых, позолоченными у офицеров, с выпяченными губами, косыми шрамами глаз, а шлемы в отличие от наших, нормальных, человеческих, были похожи на половинки яиц и покрашены в зеленый цвет. Вид ублюдков, как бы далеко они ни были, вызывает в нормальном
Коршун оглядел ряд своей роты. Люди вскарабкивались на брустверы, стояли на могильных холмиках – ведь хоронили людей там, где кто погиб, – не тащить же на городское или какое-нибудь настоящее кладбище. Умерев, солдат становится частью земли-матушки, той самой, которую он так горячо защищал и за которую отдал свою жизнь.
Все были в масках. Нельзя показывать врагу лицо. Но наши маски серебряные, простые, и в этой простоте есть суровость. И каски наши куда более плоские, чем у них, с красивым невысоким продольным гребнем, который защищает от сабельного удара.
Коршун поглядел в сторону – там собрался госпиталь. Он узнавал медиков по халатам: белым – у сестер и санитарок, синим, в пятнах крови, – у хирургов и костоправов. У некоторых на груди были красные кресты. Коршун пытался разглядеть в той группе Надин. Вот она! Повернулась к нему, старается угадать Коршуна среди одинаковых воинов? Впрочем, он мог и ошибиться.
Сверху донесся глас бога войны – его принесли облака.
Он обращался ко всем сторонам. И к нам, и к ублюдкам.
В этом была несправедливость и в то же время – высокая справедливость. Какое дело богам до человеческих ссор и свар? Они получают жертвы от всех, и бог войны пожирает души погибших воинов, решая, кому из них воплотиться вождем, полководцем, а кому остаться золотарем или вообще стать никчемным бродягой. Высок бог войны Марс. Страшен лик его, никому никогда не явленный, – как умилостивить его, чтобы он помог тебе в сражении, сберег твою жизнь и честь твоей роты? Как отвратить его милость от ублюдков, прижавших нас спиной к родной столице?
Непонятен рык бога, он лишь вызывает бурление крови и желание схватить меч и кинуться на врага.
Но громовая музыка военных оркестров перекрывает этот рык, и к людям возвращается разум. Нельзя превращать войну в свалку, война – это великое действо, совершаемое по строгим законам.
И под музыку оркестров, под рев длинных прямых труб Коршун рухнул на колени и уткнулся маской в серую, мертвую от многолетних боев землю.
И вокруг него слышен был шум – сотни людей опускались на колени, принося молитву неумолимому и справедливому в своей несправедливости богу войны.
А напротив, по ту сторону поля, по знаку муллы также падали навзничь ублюдки – они поклоняются богу войны иначе и зовут его иначе, именем, которое не может быть произнесено, ибо осквернит уста воина.
– У-у-у-у-у-у-у-у, – поплыло над полем – сплелись голоса молитвы, в которой было лишь повторение имени бога, соревнование, кто скажет лучше, отчетливее, чей призыв, за которым скрывалось мысленное желание выпросить победу или хотя бы малую помощь в бою, дойдет до ушей бога. И тогда все повернется в нашу пользу!
Звук моления как бы отражался от низких облаков и падал на землю, тяжело и душно.
Становилось ясно, что богу не важно, кто победит, он, как и любой бог войны, лишь жаждал жертв – крови и плоти людей.
Высокий пронзительный крик трубы прервал моление.
Наступила тишина, в которой проблески отдельных голосов казались лишь редкими дождевыми каплями.
Справа от Коршуна толпа раздалась – рыцарь, надежда честных людей, медленно продвигался к вытоптанной пустоши.
Традиция повелевала боем.
На голове рыцаря был легкий стандартный боевой шлем, серебряная маска охватывала лицо и закреплялась за ушами. Грудь была прикрыта железными квадратами, нашитыми на кожаную куртку, их дополняли металлические наплечники и налокотники. Медные браслеты охватывали кисти рук. В правой руке рыцарь держал длинный, мутно блестящий меч, в левой – короткий, чуть загнутый на конце зловещий кинжал.
Короткие штаны до колен тоже были кожаными, под ними были видны наколенники и поножи, опускавшиеся до армейских башмаков.
Рыцарь остановился на нашей стороне поля, и взгляд Коршуна переместился на ту сторону. Он разглядел рыцаря, которого привели моджахеды. Странное слово – «моджахеды»: откуда оно взялось? Оно нерусское, и ублюдки не признают его своим. По крайней мере так говорил один капрал, который попал в плен к ублюдкам и чудом остался жив.
Он смог убежать из плена и перед тем, как за ним примчались черномундирщики и утащили его в штаб, откуда он не вернулся – видно, его до сих пор допрашивают в контрразведке армии, – успел рассказать, что обозвал своего тамошнего конвоира моджахедом, а тот удивился – что это значит? Так и не признался, что слышал это слово раньше. Они ведь дьявольски скрытные – эти ублюдки.
На поле вышли обязательные лица. Музыкант – маленький мужичок с медными тарелками. Он попробовал, как они звучат, несильно ударяя и в то же время дергая в стороны, как человек, который выбивает искры между кремнем и огнивом.
Звон получился громким и раскатистым. В любом бою его нельзя не услышать.
Затем пришли два доктора.
Они были представителями от обеих сторон – один в золотой маске, другой – наш – в серебряной. Они поклонились друг другу. Считается, что враги как бы остаются над схваткой. Но это, конечно, ложь. Известно, что если в бою попадает в плен санчасть или госпиталь, то ублюдки обязательно убивают, замучивают всех раненых, а врачей – некоторых тоже убивают, а других уводят с собой. Это касается и санитарок с сестрами. Кое-кого насилуют и мучают до смерти, а других утаскивают к себе – больше их никто не видит.
Наконец появился сам судья.
Он был в длинном, до земли, халате, из-под которого поблескивали латы. Судьям тоже не хочется попадать под случайный удар.
В руке у судьи было недлинное стальное копье с острым наконечником. С его помощью судья может заставить рыцарей сражаться по правилам или даже остановить стычку. Судьи известны тем, что они – мастера управляться с такими копьями.
Ну вот, все готово.
Коршун опять посмотрел в сторону медиков – они стояли плотной группой. Среди них было несколько легкораненых, которым разрешили пойти на поединок. Ну где там Надин? Надин, откликнись!