Вид транспорта — мужчина
Шрифт:
— Иди ты к черту! — вызверилась Степанида. — Заладила: сами да сами. Я не умею сама! И не хочу!
— Я знаю, тебе, как всегда, мужика подавай, ходячая беспомощность, — огрызнулась Денисия, останавливая «Феррари». — Если руки развяжу, драться не будешь? — уже мягче спросила она.
— Не буду.
— Ну так знай, сейчас поедем к Пыжику. Гарик прав, на этой машине больше нельзя. Опасно. Пыжик нам и машину найдет, и квартиру. Короче, ты знаешь, он парень умный и изворотливый.
Заслышав о Пыжике, Степанида успокоилась.
— Тогда развязывай. Точно драться
— А до этого, выходит, врала, — рассердилась Денисия, но руки сестре развязала.
Глава 16
Пыжик — Лешка Пыжов — устроился в Москве совсем неплохо. И деньжата водились всегда у него — приличные деньжата, — и связи были. И вообще он был парень толковый.
До шестнадцати лет Лешка жил безотцовщиной в маленьком их городке. С матерью жил, в одном доме с Гронскими. Он сильно тянулся к отцу Денисии, по вечерам с ним в шашки играл, в нарды, в шахматы.
Сестры все, как одна, терпеть его не могли на первых порах, ревновали. Когда же Пыжик подрос, он стал и девчонкам внимание уделять. Был даже в Зойку влюблен, и она взаимностью отвечала. Неизвестно, чем дело кончилось бы, может, и свадьбой, но утонула в реке его мать — молодая крепкая женщина. В одну секунду Пыжов стал сиротой, и тут-то выяснилось, что есть отец у него. И не просто отец, а большой человек, высокий пост в Москве занимает.
Уж как там все дальнейшее получилось, как проведал про сына отец, никто в городке не знает, возможно, не знает и сам Пыжов. Предполагали, что подруга матери сообщила, а может, бабка-соседка…
Неважно, главное то, что вскоре приехал за Лешкой красивый черный «Пежо» — таких в захолустье и не бывало. Он навсегда парнишку увез. С тех пор Леху там не видали, но зато если кто в Москву собирался, то к бабульке-соседке обязательно «бег» за адресом Пыжика. Пыжик всех привечал, никому не отказывал. С его же помощью и сестры в Москву перебрались. Особенно он сочувствовал (теперь) Денисии. Частенько поручения ей давал: мелкие, а платил за них хорошо. С ней он был вообще безотказный.
Зойка хоть и была невестой Сашки, но Пыжика ревновала к сестре. И все твердила:
— Не видишь, что ли, Пыж на тебя серьезно запал. Давай, Денька, вперед, не теряйся. У него бабки водятся, квартира, крутая машина, бргатый отец.
— Отстань, — сердилась Денисия, — у нас с Лехой отношения абсолютно деловые.
В общем-то, так и было. Ни разу вольности не дозволил Пыжов себе, всегда относился к Денисии с большим уважением. А если и любил, то лишь за тягу к знаниям, за усердие, за упрямство, за бескорыстие, за большую ее доброту. Он, пожалуй, единственный, кроме сестер, всегда ее узнавал, не ошибся ни разу.
Вот и сейчас не обманули его ни шубка, ни дорогие сапоги, ни манеры а-ля Зойка. Увидев Денисию, он рассердился и закричал:
— Ну ты ходишь, подруга! Я когда тебя ждал?
Просил зайти ее днем, она ночью явилась. Ладно, фиг с тобой. Все не так, как хотел, сложилось, но что теперь делать. Паспорт давай.
Денисия растерялась:
— Нет паспорта. Точнее, есть, но не мой.
Теперь
— Не твой? — спросил он. — А чей?
— Зойкин, — призналась Денисия, понимая, что перед Лехой нет смысла ломать комедию.
Тут он обратил наконец внимание на шубу, на сапоги, на прическу и обозлился:
— Слушай, опять у вас маскарад? Не надоело глупостями заниматься? Сейчас звякну Зойке и выскажу ей, какая она дура. Выскочила за банкира, пусть радуется и оставит тебя в покое. Ты должна делу себя посвятить, а не выполнять ее идиотские прихоти.
Денисия до сей поры еще как-то держалась, но, услышав имя сестры, не устояла. Брызнули слезы из глаз, тяжко стало в груди, подогнулись колени…
— Ты что, телевизор не смотри-ишь? — с горестным воем спросила она.
Пыжик остолбенел:
— А что там?
Денисия рухнула на диван, зарылась лицом в подушку и такого дала рева, что бедного Леху по спине жуткий мороз продрал. Он стоял, ошарашенный, что предпринять не зная, и машинально бубнил:
— Что, блин, происходит? Что, блин, произошло?
Выплакавшись, Денисия взяла себя в руки, немного успокоилась и все, как есть, рассказала Пыжову.
Лишь по его реакции поняла она, как дела ее плохи.
Не волею случая, а по собственному упорному желанию оказался Лешка Пыжов в центре всех московских баталий и заморочек. Его знали все: газетчики, бизнесмены, спецслужбы, менты, воры-законники, чиновники, телевизионщики — все знали Пыжова. И он всех знал. Быть в курсе — его профессия, его бизнес, приносящий доходы. Через Леху пускали и «дезу», и «слив», и сам он и «дезу» и «слив» как никто мог пристроить. К нему же тайными тропами шли за «компрой»…
Он все про всех знал, а на многих имел серьезные, годящиеся для самого строгого суда улики.
Откуда он все это брал — тайна, покрытая мраком. Многое про него поговаривали, многим он костью в горле стоял, но трогать Пыжова до сей поры враги его не отваживались. Слишком спецслужбами от него несло: и своими, и чужими.
Денисия, разумеется, об этой стороне жизни своего старого друга не знала и не подозревала. Несмотря на то, что была у Пыжова большая фирма с толпой служащих и приличной охраной, сам он в ее глазах был скромным обычным парнем. Секретарши он не держал, сутками напролет не покидал своего офиса, сидел у компьютера, принимал посетителей, раздавал задания, жонглировал телефонными трубками, изредка исчезал на какие-то «стрелки».
Денисия, как и многие другие, при фирме его состояла внештатным сотрудником. Она частенько выполняла его поручения — что-то кому-то носила, у кого-то забирала пакеты, но смысла своих деяний не понимала. И про Пыжова знала одно: он как рыба в воде в этом огромном городе. Спартанец и вездеход.
И вот такой-то Пыжов, услышав ее рассказ, побледнел и сильно задумался.
— Значит, осталось вас двое, — не спросил, а констатировал он.
Леха был ползучий прагматик. Денисия поняла: ее боль, ее горе, смерть любимых сестер — для Пыжова это все лирика. Тех, что остались в живых, надо спасать. Об этом он думал.