Вида своего спаситель
Шрифт:
Все тембианцы, как роботы, резко развернулись и направились к выходу. Генерал задержался.
— Сколько тебе лет, хомо? — спросил он.
— Я родился тридцать семь лет назад по нашему летоисчислению, генерал. — Это примерно двадцать семь среднегалактических лет.
— Когда ты провел первый поединок до смерти?
— Примерно в двадцать.
— То есть весь твой боевой опыт — семнадцать ваших лет? Тогда как за плечами Лоу-Сог-Вана были тысячи?
— Получается так.
Генерал встал на одно колено и склонил голову:
— Не скажу за остальные расы, но вы, хомо, удивительные.
Когда тембианцы покинули Арену, а следом и Сидус, его граждане же оправились от шока, вокруг меня начала образовываться толпа.
Я в этот момент общался с друзьями, решая, чем заняться дальше. Ханг с Женевьевой тоже были рядом, причем воин лыбился от уха до уха, словно лично воспитал чемпиона Ар-Ма-Да. Толком пообщаться не удалось, потому что вокруг царили шум и неразбериха, а включать купол, отсекающий звуки, Лекса не стала, так как народ кричал в мой адрес всякие приятные вещи, слушая которые, девушка улыбалась.
— Я всегда говорил, что хомо — великая раса! — трещал какой-то каккерлак.
— Картер Райли нас спас! — верещал да’ари.
— Это наш босс! — вместе со всеми радовались Оран’Джахат и Кема с Тианом.
Каждый считал своим долгом лично поблагодарить меня и выразить восхищение моей смелостью и боевыми навыками. Разумеется, никто из них и понятия не имел, как я справился с тембианцем, но миг от полной утери надежды до спасения был таким коротким, что никого это не интересовало.
— Хомо Картер Райли! — обратился ко мне трещащий разрядами вольтрон. — Я обязательно за тебя проголосую, если выдвинешься в Верховный совет!
— Кстати, а ведь выборы совсем скоро! — поддержал его огья. — Совет за последние дни потерял несколько членов…
По итогу я провел в центре Арены несколько часов, просто не мог уйти, не пообщавшись с каждым желающим. А когда граждане Сидуса, обсудив увиденное, отправились наводить порядок на станции, ко мне подошел Туканг Джуалан.
Сначала прозвучал длинный монолог о том, как он восхищается проницательностью великого буфо Биджака Джахата, сделавшего на меня ставку, и как сожалеет о том, как вел себя со мной, и что он признает ошибку и готов компенсировать все мои потери, которые произошли из-за лишения меня гражданства. Сказано — сделано, и интерфейс уведомил меня о том, что все конфискованное снова стало моим.
Самое интересное прозвучало в конце, когда он рассказал о том, что произошло после моего разговора с немертинами:
— Вольтрон Слахфиир, верховный советник, как и огья Викириа, были заражены. Осознав это, оба снялись со своих постов, так как винили в наделанных ошибках себя. Да’ари Ша’зер погиб в битве с тембианцами в системе Маоту. Мы, оставшиеся члены совета, хотим не только выдвинуть тебя на выборы, но и сделать председателем. Думаю, хомо не помешает свой человек в Верховном совете.
Подумав, что мне предстоит еще искать пропавший лайнер и помогать спиннерам, не говоря уже о Гиперионе, с загадкой которого надо разбираться, и ваалфоре Хфоре с грядущей Диагностикой человечества, я ответил отказом:
— У меня еще много нерешенных дел, шишка Туканг. Но я бы хотел предложить на это место другого хомо — Ханга Ли. Уверен, что он тот, кто вам нужен.
— Знаю воина Ханга Ли, — кивнул рапторианец. — Обсужу с другими, но, думаю, возражений его кандидатура не вызовет. Вся Коалиция в долгу перед тобой.
— Скорее, перед всеми хомо, — ответил я. — Человечество со всеми его недостатками заслуживает лучшего отношения. Мы, люди, способны на многое, и ты, как я надеюсь, понял это, узнав меня лучше.
— Согласен, — серьезно ответил Туканг Джуалан.
Когда я уже собирался уходить, рядом появился восстановившийся Распорядитель Арены. Или сам Разум во плоти, если генерал Рем-Джи-Рао оказался прав.
— Хомо Картер Райли, — обратился он, и его услышал только я. — Чувствую, как ты злишься и как стремишься скорее покинуть Сидус. Я не отниму много твоего времени, лишь отвечу на накопившиеся вопросы. Теперь я могу это сделать.
— Да неужели? — сарказм из меня так и сочился, но Разум оставил это без внимания.
— Ты вопрошал, почему я стравливаю вас, вида своего первых, между собой. Как раз для того, что произошло сегодня, для того, чтобы противопоставить чемпиону народа Тембу нашего чемпиона. В последние дни Пирамиды мы узнали, что их хранилище душ уцелело, а потому были уверены, что тембианцы вернутся. С полной неуязвимостью и всем доступным оружием у меня были бы шансы победить…
— У тебя?
— Нет смысла скрывать то, чему все равно уже не суждено свершиться, так как оно произошло. Я — мы — все, что осталось от Пирамиды, рассчитывали, что лучший из вас станет оболочкой для Разума, а сам последний вида своего первый сольется с нами.
— Что мешало просто создать себе новое тело и вооружить его всеми реликтами?
— Ты неверно понимаешь, как они создаются. Каждый реликт создается самим вида своего первым в момент инициации, а активация нашего артефакта генетическим кодом такого первого запускает этот механизм. Так решили те, кто стал моей частью, а когда части стали целым, изменить что-то было уже невозможно. Я — мы — изменился. Эпохи, прошедшие с создания Сидуса, всходы посеянных семян, волнами прибывавшие сюда, а потом вливавшиеся в меня — все это меняло меня, и я уже не тот, кем был в самом начале.
У меня по коже пошли мурашки. Только что Разум подтвердил, что поглотил все прошлые цивилизации, приходившие на Сидус до нас. То, что рассказал Хфор, оказалось правдой. И Разум так просто в это признался.
— Я чувствую твое негодование, — сказал он. — Но ни одна раса не стала моей частью по принуждению. Всегда это был выбор самих представителей расы. Это происходит не одномоментно. Разумные, благодаря моим технологиям, жили тысячи и десятки тысяч лет, прежде чем принимали такое решение. Отказаться от индивидуальности ради возможности жить вечно, слиться в едином сознании с триллионами и триллионами прошлых поколений галактических рас, получив доступ ко всей накопленной в галактике информации и имея при этом возможность в любой момент вернуть индивидуальность, чтобы снова ощутить плотские радости — никто не в силах отказаться от такого. А те, кто отказались, постепенно вымирали, так как лучшие их представители их покинули, слившись со мной.