Видение
Шрифт:
Она не могла на него сердиться. Она улыбнулась и сказала:
— Я подожду. Я обещаю.
Он только вздохнул.
Мэри не любила быстрой езды. Когда ей было девять лет, ее отец погиб в автокатастрофе. Она была в машине, когда это произошло. Автомобиль казался ей вероломным изобретением.
Она могла вынести большую скорость только тогда, когда за рулем был Макс. Находясь с ним в машине, она могла позволить себе расслабиться и даже испытывала некоторое приятное возбуждение, по мере того как за окном проносились,
Макс безумно любил гонять на «мерседесе» на большой скорости и при этом избегать полицейского контроля. Машина доставляла ему такое же удовольствие, как и его коллекция оружия; как это бывало с ним и в любви, когда он сидел за рулем, он целиком сосредоточивался на своем занятии. На длинных безлюдных прямых трассах, когда все его внимание было сконцентрировано только на машине, в которой он находился, и на дороге, по которой он ехал, у него редко возникало желание говорить. В эти моменты он был подобен некой священной птице: с застывшими глазами, абсолютно безмолвный, сгорбившийся за рулем.
Когда он гнал машину, Мэри представляла себе то безрассудство, вкус к внутреннему возбуждению и ярость, которые бросали его в десятки потасовок. Странно, но эти его черты не пугали ее. Она даже находила его еще более привлекательным.
Они мчались к Лос-Анджелесу со скоростью девяносто миль в час.
Английский дом на восемнадцать комнат в стиле Тюдор в Бел-Эйр казался холодным и элегантным в тени деревьев, возвышавшихся на тридцать футов. В имение площадью около двух акров были вложены все до единого доллара деньги, заработанные ею на первых двух бестселлерах. Но она ни разу об этом не пожалела.
Когда они подъехали к дому по круглой аллее, встретить их вышел Эммет Черчилль. У него были седые волосы и ухоженные усы. Ему было шестьдесят, но на лице не видно было ни одной морщины. Жизнь в услужении устраивала как Эммета, так и его жену.
— Хорошо доехали, мистер Берген?
— Отлично, — ответил Макс. — Несколько миль держался на ста двадцати, и Мэри ни разу не вскрикнула.
— Я бы тоже хотел попробовать, — ответил Эммет.
Мэри ожидала увидеть на аллее другой «мерседес».
— А Алана нет дома?
— Он заехал переодеться, — сказал Эммет, — но очень торопился поскорее отправиться на каникулы.
Она была разочарована. Она надеялась, что у нее будет еще один шанс убедить его, что они с Максом могли бы поладить друг с другом.
— А как Анна? — спросила она Эммета.
— Лучше не бывает. Когда вы позвонили сегодня утром сообщить, что возвращаетесь, она сразу же взялась за приготовление ужина. Сейчас она на кухне.
— Как только Макс примет душ и переоденется, он собирается в Беверли-Хиллз за покупками, — сказала Мэри Эммету. — Вытащите наши вещи из машины, пока Макс будет переодеваться.
— Хорошо.
Она
— И, пожалуйста, выведите мою машину из гаража. В половине пятого мне надо быть у доктора Каувела. Я хочу...
Мужчина подошел к ней вплотную и безжалостно, с силой нанес удар. Ноле глубоко вонзился в ее желудок, лезвие изогнулось, плоть разорвалась, брызнула кровь, боль пронзила ее, и темнота стала покрывать ее, покрывать...
Она пришла в сознание, когда Макс отнес ее наверх и положил в постель в их спальне. Она прижалась к нему, не в состоянии унять озноб.
— Тебе лучше?
— Обними меня, — попросила она.
Он прижал ее к себе сильнее.
— Не так крепко.
Она чувствовала сильное неторопливое биение его сердца. Через минуту она сказала:
— Я хочу пить.
— И только? Ты не ушиблась? Может, вызвать доктора?
— Просто принеси мне воды.
— Ты потеряла сознание.
— Сейчас мне лучше.
Вернувшись из ванной со стаканом воды, он помог ей сесть. Он поддерживал стакан, пока она пила, обняв ее, будто она была маленьким ребенком. Когда она выпила, он спросил:
— Что случилось?
Опершись на изголовье кровати, она сказала:
— Это было другое видение, которое я не вызывала. Только... оно отличалось ото всех, что я видела раньше.
Очевидно, она побледнела, потому что он сказал:
— Успокойся. Все позади.
Он замечательно выглядел. Великолепно. Такой большой и надежный.
Она немного успокоилась, скорее всего, потому, что он убеждал ее сделать это.
— Я не просто видела это проклятое видение, Макс. Я почувствовала его. Я почувствовала, как нож входит в меня, разрывает мои внутренности...
Она положила левую руку на живот — там не было никакой раны. Ни синяка. Ни царапины.
— Давай разберемся, — сказал он. — Ты видела, что ножом зарезали тебя?
— Нет.
— Но что ты видела?
Она встала, дав ему понять, что справится сама, когда он попытался помочь ей. Подойдя к окну, она посмотрела вниз на сорокафутовый бассейн, расположенный рядом с основным домом, и огромную лужайку, протянувшуюся до домика, в котором жили Черчилли на другом конце владения. Обычно это зрелище благосостояния успокаивало ее, но не сейчас.
— Я видела другую женщину. Не себя. Но я почувствовала ее боль, будто она была моя.
— Ничего подобного не случалось раньше.
— Но случилось в этот раз.
— Ты никогда не слышала, чтобы другие ясновидящие испытывали что-либо подобное? Хуркос? Круазе? Дикшорн?
— Нет. — Она отвернулась от окна. — Что это может означать? Что должно случиться со мной?
— Ничего с тобой не должно случиться.
Убедившись, что ей стало лучше, он начал задавать ей вопросы, способные провести ее по видению вперед или по памяти видения, которое уже прошло.