Видения

Галихин Сергей Владимирович

– Какую информацию вы передали Румянцевой?

– Никакой. Я купил у нее чип для Видений.

– Разве можно покупать чип для Видений с рук? Вам ли этого не знать?

– Меня интересовал не сам чип, а люди, которые мне его продали.

– Чем же они вас так заинтересовали?

– В мои служебные обязанности кроме прочего входит делать все возможное для поддержания в рабочем состоянии системы безопасности. Заполучить образец потенциально опасного устройства для анализа – большая удача для корпорации.

– Вы хотите сказать, что в баре были по службе?

– Именно.

– Кто вас послал?

– Никто. Я не успел доложить. Мне сделали интересное

предложение, я счел, что это шанс выйти на группу хакеров. Доложить собирался после встречи.

– Неубедительно, – сказал лейтенант. – Вы сильно рисковали, отправляясь на встречу без санкции руководства. И без прикрытия.

– Согласен. Но я боялся упустить хороший шанс.

– Вы думаете, я в это поверю?

– А что вас смущает? – спросил Ковалев.

– То, что вы однажды уже привлекались к суду. И не за переход дороги в неположенном месте, а за участие в диверсии, приравненной к террористической акции в составе организованной группы.

– Не организованной, а самоорганизованной. И вместе со мной по делу прошли сто шестнадцать тысяч семьсот четыре человека. Диверсию нам приписал прокурор по команде федералов, а суд даже в мелком хулиганстве не обвинил. И я удивлен, почему нас не пытались обвинить в измене Родине.

– Ваш необдуманный, ребяческий поступок парализовал парализовал работу аналитического центра ФСБ на несколько месяцев.

– А с какой стати ФСБ слушает мои телефонные разговоры без решения суда? – спросил Женя. – И меня втройне это бесит, потому что я не преступник.

– В ваших разговорах были слова из особого списка, – отрезал лейтенант.

Два года назад в России произошел самый большой флешмоб в истории человечества. Двенадцатого декабря сто шестнадцать тысяч семьсот четыре человека весь день вставляли в свои телефонные разговоры слова: «президент», «переворот», «аллах», «взорвать», «заложники», «убить» и еще несколько десятков самых смачных слов из пресловутого черного списка. Зафиксировав эти слова, система слежения автоматически приходила в действие и записывала подозрительный разговор, который потом анализировали спецы. Больше сотни тысяч человек. Не менее двух десятков звонков каждый. Минимум два миллиона телефонных разговоров, которые нужно было проанализировать. С ходу не найдя в употреблении опасных слов логики, их приняли за хитрый код, проанализировали еще раз, уже с особой тщательностью. Затем, приняв во внимание огромное количество похожих разговоров, проанализировали потенциальную связь владельцев телефонов между собой и, предположив, что в этом отвлекающем внимание мусоре скрыто что-то действительно очень важное, перепроверили снова. Несколько месяцев ребятам было чем заняться.

– А завтра в ваш черный список попадет слово «хреново», – сказал Женя, – потому что кто-то решит, что слово «хреново» может иметь отношение к жизни в нашей стране, а следовательно, выражение недовольства этим и желание смены политического строя неконституционным путем.

– Зачем вы это сделали? – спросил лейтенант.

– Если слова из упомянутого вами списка запрещены законом, готов ответить перед судом. Но суд сказал, что эти слова произносить можно. Тогда какого черта?

– Вы прекрасно отдавали себе отчет и тем не менее продолжали действовать. Вы намеренно нанесли ущерб работоспособности Федеральной службы безопасности. Которая, между прочим, вас же и защищает. Поэтому повторяю вопрос. Вы думаете после этого, я поверю в ваше объяснение?

– Мне плевать, во что вы верите! – с жаром воскликнул Женя. Дело касалось его гражданских свобод,

он вошел в раж и готов был поспорить со всеми верховными судьями, вместе взятыми.

– Допустим, вы говорите правду, – сказал лейтенант, выдвинул ящик стола и достал из него пухлую пластиковую папку.

– Я так понимаю, вы все же не за мной следили, – сказал Женя. – Могу я спросить, чем так провинилась эта Румянцева?

– Взлом базы данных электротехнической фабрики, незаконное распространение программного обеспечения компании «Ю-Криг».

– Значит, я оказался прав, – сказал Женя.

– В чем?

– Я вышел на киберпреступников. Не так просто определить в Видениях, кто мастер, а кто – клоун.

– Вы настолько тонкий психолог?

– Просто повезло.

– За последние полтора года вы пытались войти в контакт с девятью нарушителями правил использования Видений.

– Меня обвиняют в кибертерроризме?

– Вас это удивляет? – спросил лейтенант.

– Еще бы. Я ни в чем не виновен.

– Не вижу ни одного аргумента в пользу вашей невиновности.

– Плохое зрение? Сколько? Минус три?

– Минус пять?

– Глаза не мерзнут?

Это была провокация. Лейтенант понимал, что клиент идет на обострение, и сделал вид, что ему тоже все равно.

– Мы уже связались с вашим руководством и получили подтверждение, что вы имеете право на вступление в контакт с потенциально опасными для функционирования Видений личностями, если это необходимо для предотвращения критических ситуаций.

– Слава богу. А то я уже собрался звонить своему адвокату.

– Вам необходимо подписать протокол допроса здесь и здесь, – следователь указал места, куда нужно было поставить свою подпись. – Ну и, естественно, ваши показания на суде.

– Что значит показания?

– Это значит, что вас вызовут еще пару раз к следователю, и вам придется дать показания на процессе по обвинению Валентины Румянцевой в кибертерроризме. Если вы откажетесь участвовать как свидетель обвинения, мы переквалифицируем вашу роль на пособника.

«Веселенькое дело, – думал Женя, спускаясь по ступеням конторы. – Выступить в качестве свидетеля обвинения… Да я в жизни не отмоюсь от этого дерьма!» Каждый пользователь сети уровнем повыше новичка будет считать, что он провокатор и работает на контору. Да с ним никто и никогда не станет иметь дело. Да что дело, с ним больше никто не станет разговаривать. Тогда о работе на корпорацию в прежнем качестве можно забыть. Нужно поговорить с начальником отдела, пусть позвонит, кому надо. Ему нельзя участвовать в процессе как свидетелю обвинения. Лучше уж пустить слух, что его отмазали. Немного погудят о коррупции и заткнутся.

Глава VI

Игрок с личиной легкого английского пехотинца XVI века шел по ночному средневековому городу. Высоко в небе, цепляясь за остроконечные верхушки замковых башен, висел нереально большой шар Луны. Ее свет холодной ладонью ощупывал шероховатые камни крепостной стены. Одинокие шаги гулким эхом отзывались на пустой улице. Пехотинец двигался неуверенно, украдкой озираясь по сторонам, словно ожидал чего-то. Когда он проходил мимо постоялого двора, из распахнутых дверей харчевни на него выплеснулась простенькая народная музыка, перемешанная с заразительным смехом подвыпивших мужчин и женщин, а в лицо ударил крепкий запах лошадиного пота и навоза: за постоялым двором была кузница. В щель между закрытой дверью и косяком пробивалась узкая полоска света, было слышно, как под размеренными ударами молота звонко пела наковальня.