Видеоунтерменш
Шрифт:
– Вот, значит, как? – Леснер зацокал языком. – Над таким серьезным проектом работаете? Ну что же, повезло, повезло. Иисус Христос – это вам не шутка. Это вам не буревичевская передача и не гусинские сазаны на двух с половиной крылах. Это работа, достойная матерых, профессионально подготовленных людей. Поздравляю. Много уже написали?
– Я не пишу. Пишет Садовников, – ответил Роман. – Я только читаю.
– Ну и много… прочитал?
– Страниц примерно восемь.
– Хорошо написано?
– Высше.
– Но все-таки восемь страниц к середине ноября маловато, маловато. Надо же еще и ставить…
– Это верно, – Апоков поддержал Леснера. – Хотите, я вам девочку на побегушках в подручные прикреплю? Скажем, Таню Вранович или Галю Иквину. А вы их задействуйте. Вплоть до того, что за сигаретами будут бегать…
– Нет… Лучше Гусина Алексея, – предложил Роман.
Немного подумав, Апоков с Леснером переглянулись.
– А почему бы и нет? – пожал плечами Леснер. – Чем он там у нас занимается? Херней какой-нибудь, как всегда?
– Херней, херней, – закивал Апоков.
– Вот. Считайте, что Гусин Алексей Владимирович в вашем распоряжении. Когда и куда его прислать?
– Прямо сегодня. В бунгало под номером 24. Ровно в шесть, – строго потребовал Роман.
– Сегодня в шесть? – удивился Леснер. – В семь часов вроде как концерт в местном Доме Культуры…
– А нам не до концертов, Михаил Юрьевич. Сами говорите, середина ноября, а написано мало. Надо спешить. Работа очень важная.
Роман перестал размахивать папкой, повернулся и почти по-военному зашагал в направлении бара, где громко играла музыка.
– Что ты все на него смотришь? – Леснер зашипел на Апокова, который не отводил взгляда от Руденко. – Не видишь, что издевается, собака… И вообще не понимаю, какого хрена ты этих двух уродов сюда пригласил?
– Гусина послать к ним в помощь?
– Пошли, пошли… Ладно, не помню, на чем мы остановились… Потом вспомню. А сейчас у меня прогулка. Я поехал. Крепись!
Леснер похлопал Апокова по щеке. Затем уселся на сиденье «Харлея». Мгновенно завел мотор. И, не особенно разбирая, где газоны, а где дорожки, помчался к выходу из пансионата.
Уже начинало темнеть, когда Роман, слегка подвыпивший, вернулся в бунгало под номером 24, куда их поселили вместе с Садовниковым. Сергей сидел за столом среди разбросанных бумаг. На углу стола, с карандашом, заложенным на нужной странице, лежал томик Евангелия.
– Как дела, писатель?
– Потихоньку…
– На вот, лучше пивка выпей. – Роман поставил на стол две бутылки «Гиннеса». – Напрасно ты весь день дома сидишь. Погода хорошая, во всяком случае, для ноября… Озеро красивое. Я даже на лодке покатался. Все злачные места обошел. За территорию пансионата выходил… В общем-то неплохое место для отдыха, если б еще музыку потише транслировали… А так много чего повидал, кое-кого встретил…
– Ну и что ты повидал? Кого встретил?
Сергей откупорил бутылку, развернулся на стуле и отхлебнул из горлышка.
– Всех, кого надо, встретил. – Роман достал из пакета еще одну бутылку, открутил пробку,
– Как он?
– Как-как… Уехал Полянский. Я его утром с вещевой сумкой у самого выхода застал. Выгнали старика. Он вчера вечером… Я не понимаю, шило у него в заднице, что ли? Организовал культурно-просветительское мероприятие. Лекцию для местной публики… В общем, сделал историко-краеведческий экскурс по окрестностям озера Селигер. Оказывается, на этом месте примерно тысячу лет назад князь Владимир организовал что-то вроде лепрозория. Сюда прокаженных свозили со всей Руси. До сих пор сохранились развалины часовни, которую Владимир специально для них отстроил. Это примерно в километре отсюда. Представляешь, какой «пиар» для пансионата? И кто его только за язык тянул? Вот. А утром, значит, в его номер пришел какой-то клерк из «Видео Унтерменшн» с двумя охранниками, приказал собрать вещи и убраться из пансионата в течение часа. На вопросы Полянского: «почему так?» и «имеете ли вы право?» этот педрила ответил, что Марк Соломонович Полянский теперь является «нежелательной фигурой для организации», а по второму вопросу, насчет права, ответ был простым: «имеем». Вот так-то, браток. Полянский хотел зайти к нам в бунгало, с тобой попрощаться, но я ему сказал, что ты дрыхнешь. Решили не будить.
– Тьфу ты, черт! – Сергей взял со стола сигарету. – Могли бы и разбудить… Он уже уехал?
– Еще утром уехал, я же тебе сказал.
– Хм… Даже не поговорили… Какие еще новости?
Вместо ответа Руденко взял со стола пару листков с черновыми записями.
– На чем остановился?
– «Иисус предсказывает отречение Петра».
– О-о! Уже далеко продвинулся, далеко… – как-то не по-доброму улыбался Роман, рассматривая черновики. – «С тобою я, доколь не сгину, душою, помыслом и телом! Пусть даже все тебя покинут, я этого никогда не сделаю…» Это у тебя апостол Петр говорит?
– Да.
– А вот, я так понимаю, ему отвечает Болгарин… «Так знай, еще до утренних петухов ты трижды от меня отречешься». Речитатив…
– Роман, прекрати издеваться. Мне и так плохо.
– Я не издеваюсь. Я констатирую… – Роман взял со стола еще один листок, зачитал. – «Иисус умывает ноги ученикам». А вот эту главу ты писал вообще зря. Можешь даже и не показывать редактуре. Болгарин никому ноги мыть не согласится. Разве только Алле Борисовне… И вообще давай сворачивай всю эту работу! Двести процентов даю, что никакой рок-оперы не состоится. Дурят нас. За нос водят! Я сегодня днем встретил Апокова с Леснером, немножко поговорил с ними и все понял.
– Они что, так прямо и сказали сворачивать работу? – Сергей тяжело вздохнул.
– Нет, конечно. Наоборот, просили ускориться. Спрашивали, не надо ли чем помочь? Представляешь? Сережа, поверь мне, я эту породу очень хорошо знаю. Я знаю, каким образом и при каких обстоятельствах они заказывают реальную работу, если она им действительно нужна! А тут… помощь предложили! Картинно переживали, засранцы, что мы с тобой медленно продвигаемся… Разумеется, в ответ я попросил помощи. Попросил в помощники знаешь кого? Алексея Гусина с его опытом и редакторским талантом.