Видеоунтерменш
Шрифт:
Музыка действительно звучала громко. В других «точках» начали заводить кто Болгарина, кто Бабкину, кто Орбакайте. Говорить становилось все труднее. Впору было повышать голос.
– Но почему я?! – закричал Буревич, выбрасывая сигарету. – Почему, Юрий Михайлович, вы всю эту… нервную работу поручаете мне? Я же не такой! Я совсем не такой! Я не подхожу! Почему бы вам все это не проделать самому? Вы же… мудрый, хладнокровный, рассудительный! Вы отличный шахматист. Для вас процесс проведения допроса уподобится своеобразной шахматной партии. У вас лучше получится! Или пригласите еще кого-нибудь… Например, Катю Гендель… она не откажется…
Эзополь поднял руку, сделав знак диск-жокею, которому
– Выбирать не из кого, Александр Витальевич. В тонкости нашего с вами дела посвящены только двое: вы и я. На вопрос, кто из нас с вами эффективнее допросит, есть однозначный ответ – вы. Потому что вы – популярный ведущий. В некотором смысле – знаковая фигура.
Он встал, постоял минуту, закатив глаза, потом улыбнулся и, расхаживая перед собеседником, опять заговорил, возбужденный от собственных умозаключений.
– В свое время я очень много раздумывал о профессии телеведущего и о той волшебной магии, которую заключает в себе это удивительное ремесло. Телеведущие – это посредники между кастой избранных, то есть властителями телевидения, и простым человеком. Умение этих людей проникать в оба пространства говорит об исключительном даровании, которое нельзя развить, но которым может наделить только природа и ее капризы, а если верить во Всевышнего, то сам Господь Бог. Рыба задыхается на воздухе. Корова, наоборот, захлебывается в океане. Ястребу парить только в небе, а кроту прорывать ходы только в земле. Кто-то мне возразит, напомнив, что существует отряд земноводных, особи которого спокойно пребывают в двух несовместимых средах обитания. Да, это можно отнести к капризам природы. Но, позвольте, земноводные – всего лишь увальни, отторгаемые обеими средами. И ползают они от пустынного берега в мокрую воду и обратно не потому, что им хорошо и там, и здесь, а потому, что их не хотят видеть ни здесь, ни там.
Телеведущий же – абсолютно желанное существо. Он может парить в небесах как птица, он бежит по полям, догоняя зайца, проникает в земные коры, приветствуя крыс и червей. Он плывет среди кальмаров, шутит с акулами. Он окукливается, мечет икру, гнездится. Телеведущий – лучший капитан дальнего плавания, самый передовой сталевар, самый выносливый космонавт и самый улыбчивый президент. Лучше рентгеновского аппарата видит человеческую душу и возможности. Дирижирует эмоциями, задавая по желанию то смех, то плач. И если говорить о такой деликатной категории, как допросы первой, второй и третьей степени сложности, то, вне сомнения, телеведущий – самый искусный и обаятельный палач. Джордано Бруно сожгли на костре, но он так и не отказался от своих воззрений. Стойкая Жанна д’Арк так и не признала своей вины. Зоя Космодемьянская не выдала своих боевых товарищей… но, поверьте, если бы их всех допрашивал Александр Буревич, то результат получился бы совершенно иным!
Телеведущий – вершитель, ради которого любой с радостью взойдет на плаху, вытянется под веревочной петлей, приветствуя палача. Помните, люди! Завидуйте! Меня повесил сам Озднер! Мне отрубил голову Андрей Палахов! Меня колесовал Дмитрий Ибров, и ассистировала Ксения Особчак!
– Ксения Особчак? Кто такая? – встрепенулся Буревич.
– О-о! Об этой девушке вы еще услышите! – засмеялся Эзополь. – Впрочем, я уловил в вашем голосе нотки ревности, профессиональной ревности. Хорошее чувство, Александр Витальевич. Есть ревность, значит, есть желание работать. Так чего же мы дожидаемся? Пойдемте! Музыку!
Эзополь сделал широкий жест рукой. Музыка в баре заиграла на полную громкость. Обнявшись, распугивая собравшихся ворон, они двинулись к домику под вторым номером.
– Ты
– Почему у тифозного барака? Нет здесь тифозных баракоу (бараков). Здесь обустроено на еуропейском (европейском) уроуне (уровне), слауа бо’у (слава богу)…
– «Уроуне»… «бо’у», – передразнила Елена. – Между прочим, многих подташнивает от твоего «Г-умляута», чтоб ты знал. Если действительно хочешь выбиться в люди, то для начала найми логопеда, который избавит тебя от хуторского произношения некоторых букв. Святая правда, когда тебя слушаешь, создается впечатление, что находишься в кубанском свинарнике, а не на корпоративном отдыхе престижной организации… Вот, смотри. – Елена протянула мужу листок с вычерченной диспозицией. – Леснер разместился на четвертом этаже вот этого высокого дома под номером три, Апоков в шестом домике, Эзополь во втором, Буревич в девятом… Ой, как музыку громко врубили, при закрытых окнах, и то невозможно… Выбрали бы хоть что-нибудь одно, а то сразу и Бабкина, и Орбакайте, и черт-те что… В одиннадцатом домике охрана, в пятом ресторан, бильярдная… говорят, Леснер иногда в бильярд играет, так что следи… Лодочная станция работает до двадцати одного часа. Присмотрись, к какому человеку можно в лодку подсесть, и постарайся без «Г-умляута»… Так, в девятнадцать ноль-ноль в Доме культуры состоится концерт. Сказали, что явка для всех сотрудников обязательна… О-о! Смотрите, кто идет! Усатая крыса идет! Ондатра ползет прямо по направлению к нашему бунгало! Неужели к нам в гости? Смотри, смотри в окно! Эта сучка, эта мразь Катя Гендель, похоже, идет к нам в гости. С какой радостью я бы ей шкуру подпалила…
Супруги несколько секунд постояли у окна, а затем, быстренько осмотрев комнату, убрали кое-какие из вещей, лежавших не на своих местах.
Зазвенел колокольчик. Афанасьеу открыл дверь. В комнату вошла Катя Гендель.
– Ой, Катенька, милая, здравствуй! Как я рада тебя видеть! – Елена Афанасьеу подбежала к редакторше спецпрограмм и чмокнула ее в щечку. – Наконец-то в гости зашла. В Москве в гости к нам не заходишь, зовем-зовем – не заходишь, так хотя бы здесь, на Селигере… Располагайся, раздевайся… Саша, поухаживай за дамой, помоги шубу снять.
– Да нет, спасибо, я на минутку, да и холодно что-то… – Гендель не села на предложенный стул и еще сильнее закуталась в шубу. – Хорошо вы тут устроились. И обои со вкусом, и шкафчики новые, модные, хоть домой уноси… И сами такие посвежевшие, выглядите хорошо.
– На правильном отдыхе надо и выглядеть правильно, – хихикнула Елена. – Ну ты хоть присядь, а то стоишь, словно не своя…
– Да некогда сидеть, – улыбнулась Гендель. – Я, собственно, по делу, по поручению. Александр Витальевич Буревич попросил вас… вернее, попросил тебя, Саша, зайти во второй домик.
– Буревич? Сашку? – Елена сделала большие глаза. – Во второй домик? В домик Эзополя? А по какому делу?
– Мне не сказали, – протянула Гендель, осматривая рукав своей шубы. – Сказали, дело конфиденциальное… Короче, Буревич ждет Александра Афанасьеу во втором домике. Просил побыстрее. Прямо сейчас.
– А можно мы вместе, вдвоем придем? – Елена подбежала к мужу и взяла его под руку. – Вдвоем нам будет веселее, и Буревичу будет веселее…
– Нет. Он пока звал только одного Александра Афанасьеу, а тебя, Лена, попросил подождать, никуда не исчезать, вдруг и ты понадобишься. Ну я, пожалуй, пойду.