Вихрь. День, когда разорвался мир
Шрифт:
Это было в тот день, когда мы с Лукой решили, что всегда будем почти-сводными-братом-и-сестрой. Сирень, которую Лис посадила на балконе, распространяла свой терпкий аромат, а вокруг все жужжало и щебетало. Над нашими головами простирались только голубое безоблачное небо и беззаботная легкость.
От воспоминаний о нашей совместной жизни в пентхаусе мне стало тепло на душе, несмотря на то что с начала своего обучения в кураториуме я бывала там очень редко… и на то что разум заполнили тысячи других мыслей, которые, словно огромный и беспорядочный
Как же все просто было тогда. Мы были как семья. И Лука…
Лука всегда был человеком. А не одним из этих мутировавших фриков, на совести у которых была моя мама.
– Кстати, об опоздании, – сказала я, обращаясь к Гилберту. – А где, собственно, Лука? Я не видела его в больничном крыле.
Лис и Гилберт одновременно вздохнули.
– Нам сказали, что он направился в комнаты кандидатов. Наверное, ему срочно нужно было попрощаться с какой-нибудь девушкой, которая сегодня вечером покидает кураториум.
Я закатила глаза. Лука влюблялся примерно раза три в неделю. То, что он наполовину был сплитом, многих конечно же отпугивало, но время от времени встречались девушки, которым он был симпатичен.
По крайней мере, до тех пор, пока он во время поцелуя нечаянно не обжигал им губы. И случилось это явно не один раз.
– Этот парень точно сведет меня в могилу, – шутил Гилберт, и Лис с любовью трепала его по каштановым волосам, среди которых за последние годы действительно появилось несколько седых прядей.
Втроем мы отправились к аудитории, которая находилась как раз под расположением бегунов на самых высоких этажах кураториума. Здесь каждое утро проходили встречи бегунов, на которых они обменивались предстоящими задачами. Там бегуны делились на группы, и, если где-то в местах проживания людей появлялся сплит, они, перемещаясь через вихрь или даже пешком, останавливали его и сразу же препровождали в зону.
Без бегунов цюндеры точно уничтожили бы мир. Благодаря тому что бегуны научились транспортировать их с помощью вихрей, человечество получило шанс выжить.
Мы поднялись на несколько пролетов по лестнице и прошли мимо казарм охранников зон.
Здесь было самое оживленное место, потому что в коридорах у охранников оформляли сплитов, доставленных бегунами. В просторных камерах в одном из отсеков здания они ожидали транспортировки в зоны. На ногу сплитам крепили прибор слежения в форме металлического кольца, чтобы кураториум мог контролировать их местонахождение. Краем глаза я заметила, как трое охранников пытались утихомирить грундера, который пытался ударить каждого, кто тащил его к фургону на посадочную платформу. Единственная причина, по которой он не мог нанизать охранников на свои руки-корни, были гравитационные сенсоры, светившиеся на его теле и подавлявшие его силы.
Чтобы преодолеть остаток пути, мы воспользовались лифтом, расположенным в серебристой трубе в центре кураториума.
Собственно, я должна была быть счастливой. Сейчас я официально стану частью кураториума. И пойду по стопам великих и легендарных бегунов, таких как Лоретта Алькотт, которая будет вести наше посвящение и которая на протяжении сорока лет охотилась на самых ужасных сплитов. И таких, как Бэлиен Треверс, самый известный бегун за всю нашу историю.
Никто не мог двигаться сквозь вихри так, как Бэлиен, хотя он был совсем ребенком, когда его назначили бегуном. Он мог за сотни метров предсказать направление вихрей – говорили, что он выиграл вихревую гонку, в которой участвовал, когда ему было десять лет, всего за пятнадцать минут.
Увидев перед собой аудиторию, я сделала глубокий вдох.
Мне предстояло лицом к лицу встретиться с другими победителями. С этого момента мы должны были стать единой командой. Любой из них мог стать моим партнером по бегу и передвигаться со мной по миру.
Почему же мне было так страшно?
Я вспомнила, как Варус Хоторн жал мне руку на финише и пристально смотрел на меня, словно пытался разглядеть в моих глазах вихрь, который таким чудесным образом доставил меня прямо в кураториум.
Вихрь, который так отличался от тех, которые мы знали.
После этого Хоторн поздравил остальных победителей одного за другим… и только в конце своего сына.
Он жал руку Хольдену, как и всем остальным, но его истинные чувства были написаны у него на лице.
Второе место? Вот это разочарование…
По дороге в реабилитационные палаты я не решалась взглянуть на Хольдена. Я никогда не мечтала прийти к финишу первой. Если бы я могла выбирать, то предпочла бы второе место, сразу за ним, как всегда.
А вместо этого я его опозорила.
И это было то, чего я так сильно боялась. Что остальные бегуны начнут меня ненавидеть.
Что Хольден начнет меня ненавидеть.
Лис и Гилберт попрощались со мной у дверей аудитории. Они пожелали мне удачи, но я видела в их глазах, что они очень переживали из-за случившегося.
– До встречи! – крикнула я им вслед.
Уже через несколько часов должен был состояться праздник победителей.
Когда я вошла в помещение круглой формы, там на каменных ступенях, образовывавших полукруг, уже сидели трое победителей. Парень – кажется, родом из Эдинбурга – сидел впереди. Мия Розе и Хольден сидели друг за другом посередине зала. Луки среди них не было.
Как это на него похоже.
Я нерешительно направилась к одному из мест рядом с Хольденом, хотя даже не знала, что ему сказать. Мы ни разу еще по-настоящему не разговаривали. Вероятно, до сегодняшнего утра он даже и не знал, что я существую. А тут девушка из второго ряда становится девушкой, укравшей у него победу.
Что мне теперь, извиниться перед ним?
Ну нет, я слишком гордилась тем, чего достигла. Это я выиграла гонку. И неважно, насколько безумными были обстоятельства.