Вихри перемен
Шрифт:
«Баррикады строят», – думает капитан Казаков, разглядывая в свой бинокль это хаотичное броуновское движение на улицах перед штабом сопротивления.
«И как нам туда пробраться? Ведь они там все друг друга подозревают. И кидаются на каждого с арматурой и палками. Не шпион ли ГКЧП?»
Он отходит от окна гостиничного номера. Аккуратно закрывает штору. Здесь на двадцатом этаже гостиницы «Украина» теперь один из их штабов.
Начальство поставило задачу – проникнуть в Белый дом. И его группа изучает подходы и возможности такого рейда.
– А что, если попробовать пройти туда через канализацию? –
Собравшиеся – пятеро бойцов группы, одетые в легкие спортивные костюмы и кожаные куртки встречают предложение без энтузиазма.
Ну, если получится, вылезут они где-то внутри этого торта. А что скажут? Как объяснят свое присутствие? Мол, пришли посмотреть, чем вы тут занимаетесь? Да их там на куски разорвут.
Задачка. Над ней они бьются уже три часа.
В номер входит начальник их отделения красавец мужчина подполковник Горчаков. Он тоже одет в гражданское «платье». Видно, что оно ему не в пору и неудобно. Серый пиджак тесноват, а рукава коротковаты. Но настроен он бодро.
– Ну, вот что, ребята! – без церемоний заявляет он с порога. – Повезло нам! Наши перехватили телефонные переговоры из Дома Правительства. Из них следует, что нынешние обитатели хотят наладить радиотрансляцию новостей из этого «осиного гнезда». Им нужна бригада связистов, которая должна вывести динамики на улицу. Кто из вас может участвовать в этом деле?
– Я могу! – особо не задумываясь отвечает на вопрос командира Казаков. И добавляет, объясняя свою инициативу: – Я же учился в Московском инженерно-физическом. В юности увлекался радиомоделированием. Прошел курс радиомонтажника перед работой на американской выставке в Алма-Ате. Опыт вроде есть. Работал там в составе бригады электриков и радиомонтеров.
– Во! То, что нам надо! Вы, ребята, сидите, наблюдайте. А ты, капитан, давай за мной!
Бригада сидит на чемоданчиках в огромном холле гостиницы. Анатолий профессиональным взглядом оглядывает всю четверку. Обычные работяги. Старший, с которым его только что познакомили, похож на Никиту Хрущева. Маленький, лысый, но жутко энергичный, подвижный, как ртуть.
– Иван Фёдоров! – коротко пожимая ему руку, представляется Анатолий вымышленным именем.
– Никита Петрович! – взаимообразно отзывается старший. – А это Миша, Алёха и Фёдорыч. Ребята надежные, все профессионалы, – с гордостью добавляет он.
Анатолий еще раз пристально оглядывает одетых в одинаковые синие с надписями робы радиомонтажников. Понимает, что он на их фоне выглядит несколько странновато. Спортивный костюм еще туда-сюда, а вот кожанка не вяжется с его новым амплуа.
– А у вас для меня такой же курточки не найдется? – спрашивает он Никиту Петровича.
– Как не найдется, – с готовностью отзывается тот. – Сейчас подберем.
У черного входа в гостиницу уже стоит полноприводная синяя «буханка». Они молча устраиваются на жестких деревянных скамьях. И машина, скрежеща металлическими внутренностями,
Мелькают дома, вода. Несколько разворотов. Проезд по набережной. И они уже на мосту через Москва-реку.
Их останавливают у баррикады.
– Недолго музыка играла. Недолго Петя танцевал! – говорит старшой и отодвигает дверь. Выходит из машины. На переговоры.
Анатолий и остальные ребята молча разглядывают открывшуюся панораму. Судя по всему, на баррикады тащат все, что попадает под руку на улицах, и все, что можно вытащить из близлежащих домов. Анатолий успевает отметить, что в основании баррикады свалено несколько бревен, которые перегородили проезжую часть. А на них лежат – старый холодильник, куски металлического забора, полосатая торговая палатка, сваленный набок газетный киоск с разбитыми стеклами. И еще много чего.
Анатолий, разглядывая это хозяйство, внутренне усмехается: «Когда пойдут танки, разве это их сдержит? Эх! Лапотники!» Но через секунду-другую сердце его тягостно сжимается от нехорошего предчувствия. На баррикаде стоят простые рядовые москвичи. Такие же, как и он сам, молодые ребята в спортивных куртках. Одни кучкуются, курят свои сигареты, что-то обсуждают. Другие продолжают упорно укреплять завал. Третьи, собравшись небольшой толпой, внимательно слушают стоящего в центре пожилого мужчину-агитатора.
«Может, и Шурка Дубравин здесь! – неожиданно думает Казаков. – Наверняка здесь! А где же ему еще быть? Журналисту-перестройщику! Может, и другие знакомые тут есть. Ишь, как жужжат. Того и гляди ужалят. Они за кого? Выходит, за Ельцина! За демократов. А мы? Ну, предположим, что мы ни за кого. У нас присяга. Приказ, в конце концов!»
Анатолий тяжело вздыхает. Глотает набежавшую слюну. «А есть ли у нас выбор?»
Наконец, вернулся, матерясь во всю глотку, старшой. Плюхнулся на скамейку напротив:
– Засранцы, молокососы! Я им объясняю, что нас ждут в Белом доме. Что Филатов нас вызвал, чтобы, значит, вывести радио наружу. Для них же. Чтобы информацию могли получать. О происходящем. Нет. Ни хрена. Не пропускают. У них тут какая-то сплошная шпиономания! – Помолчал. – Старший у них какой-то сопляк. Важный, слов нет. Я не могу нарушить инструкцию! Мне не поступало никаких распоряжений! Тьфу! Блин! – И водителю через стекло: – Петя! Разворачивай! Давай в объезд! Через Калининский.
Снова за окном панорама пустого города. Мелькают дома, люди, витрины, патрули, танки, прижавшиеся к обочинам. Пару раз их останавливают. Старшой бегает куда-то звонить. Их пропускают.
И, наконец, «буханка» паркуется во дворе большого красивого дома номер тридцать один на Калининском проспекте. Ребята быстро разбирают свои чемоданчики. Анатолий прихватывает еще моток кабеля. И они через подземный переход проходят к зданию Совета экономической взаимопомощи.
Анатолий на секунду отстает от ребят. Оглядывается вокруг. Высоченное стеклянно-алюминиевое здание СЭВ похоже на гигантскую, поставленную торчком, раскрытую книгу. И вообще, отсюда, с площадки, весь район как на ладони. Он даже представляет, как сейчас с двадцатого этажа сталинской высотки-гостиницы за ним наблюдают в бинокль подполковник и ребята из группы. И даже легонько машет им рукой.