Вихри перемен
Шрифт:
Андрей, хороший политический журналист, так увлекся в последнее время новыми технологиями, что Протасов пригласил его в дирекцию. И предложил заниматься технической стороной работы. Паратов – не специалист, а самоучка в этом деле, готовил такой проект перевооружения, которому мог бы позавидовать любой профессионал.
Бурные, продолжительные аплодисменты становятся наградой ему за боевой задор и искренность.
Потом пьют за тех, кто в море!
За женщин! Вставая. И не вставая. Пьют до дна. Пьют с разбитием рюмок.
Наконец,
– А теперь я предоставляю слово человеку, который, собственно, и собрал нас здесь! Который возится с нами, как с малыми детьми! Помогает и направляет!
«Чем же вас пронять? – думает Дубравин, вслушиваясь в уже начавшийся галдеж за столами. – Обо всем уже сказано. А вот об этом еще нет!»
– Я пью за самую любимую, за самую теплую, за самую лучшую на свете…
Народ, который до сей минуты не обращал внимания на очередного оратора, затихает и прислушивается к тому, что он говорит. А он продолжает, повышая голос:
– В минуту, когда вы устали и хотите отдохнуть, она примет вас в свои ласковые объятия. Согреет, утешит, успокоит, даст вам силы…
Диана, сидящая напротив оратора, напрягается, что есть сил. А ну, как он сейчас ляпнет тост за нее?!
– Так давайте же выпьем с вами, ребята… – Дубравин театрально замолкает и держит паузу.
Кто-то пьяненький за столом не выдерживает и пытается угадать:
– За Наташку? За Гюзель?
– За нашу русскую баню, которая здесь оказалась просто-таки отличной… – заканчивает Александр. Последние слова его накрывает шум и хохот.
– Во дает!
– Молодец!
Народ тянется к нему с рюмками и бокалами.
А он прямо-таки чувствует, как облегченно вздыхает Уржумова. «Погоди, то ли еще будет!»
Хорошо, дружненько выпивают.
И больше тостов не слушают. Встают ораторы, гремят призывы, но народ уже разбился на группки и начал вести разговоры. О своих делах.
Дубравин посидел, посидел со своими московскими. И пошел к людям. Сначала его зазвали ростовские.
Ростовчане и примкнувший к ним Черкесов из Ставрополя привезли с собою два ящика хорошего коньяка. И даже на банкете решили не размениваться по мелочам, а продолжали гнуть свою твердо обозначенную линию – уговорить за время семинара эти ящики.
Дубравин, чем мог, помог им. И перебрался к хохлам. Здесь тянется все тот же нудный спор. Бывший собкор, маленький, хромой, огненно-рыжий Степан Гоманюк, кучерявый, розовощекий Юрка Кулибабер, а также длинный, как жердь, с выбитым передним зубом собкор из Крыма Эдик Воля делят Украину. Воля стравливает «Степашку» с «Юрцом», получая истинное наслаждение от их пьяного спора.
– Ну что? Договорились? – хитро улыбаясь, говорит он. – Я беру себе Крым, ты, Степашка, Киев. Ну а тебе, Юрец, сам бог послал Днепропетровск. Вот только Донецк не знаю, к кому отойдет?
– Как, к кому? Ко мне! – пьяно упирается Степан. – Не москалям же его отдавать?!
– Это, Степашка, будет решать головка. А не ты! – снова подначивает его Воля. – Правильно я говорю? – обращается он к Александру. И предлагает: – Давайте же все вместе выпьем за нашу «головку холдинга»! – И так хитро, двусмысленно подмигивает окружающим.
Дубравин поддерживает этих «детей лейтенанта Шмидта» и выпивает за руководство, так быстро окрещенное партнерами.
Гремит музыка. Начинаются танцы. Ох, уж эти танцы-протуберанцы. Под мелодию Тухманова про «Бедного студента» высыпали все на середину зала. И давай скакать, кочевряжиться.
«Ну вот, наконец-то удастся мне с ней объясниться!» – думает Дубравин. И тоже выходит на танцпол.
Пляшет он, как все. Разве что большая спортивная подготовка делает его неутомимым партнером. Он притопывает, прихлопывает. Гоголем ходит взад-вперед. Скачет. И гнется, гнется к Диане Уржумовой.
Десятки тысяч лет танцуют люди. И все народы по-разному. Но древний смысл этих танцев остается все тем же. Мужик показывает свою мощь, удаль, ловкость, успешность. А девки выкладывают в танце свои товары: красоту, здоровье, молодость.
И танцуют они так, чтобы подчеркнуть, подманить, заставить обратить внимание на свой товар.
Дианка же, опытная, все свои передвижения по залу сегодня строит так, чтобы все видели – она сама по себе.
Вскоре за столом остаются только группки любителей выпить и поговорить в стиле: а ты меня уважаешь?
Наконец, бешеный ритм танцев сменяется медляком. Народ разбивается на парочки. И начинает топтаться и тереться. Но Дубравин, жаждущий объяснения, оказывается не у дел. Он пролетает. Ибо Диана неожиданно для него оказывается в паре с чернобородым хлопцем. Лохматые брови делают его похожим на большого мопса.
«Ничего, следующий танец будет за мной», – решает Александр. А пока присаживается за стол к «сурьезному» мужику из Самары. Они только успевают перекинуться парой фраз, как музыка замолкает. Дубравин рвет к танцующим. Но не тут-то было. Он только и видит, как Диана с «мопсом» двигаются из зала прямо на выход.
Дубравин кидается вслед. И оказывается на улице. Вокруг никого. Парочка растворилась в темноте. Он бежит по аллеям парка. Туда-сюда. Никого. Точнее, народу полно. Чинный санаторий гудит, как студенческая общага. В зале еще играет музыка. Где-то трещат парковые кусты. Парочки обжимаются на лавочках.
В отчаянии он кидается искать ее в длинных коридорах и холлах. По ходу дела наталкивается на помощника командующего флотом. Пьяный вдрабадан мореман несется по коридору. Его фирменный галстук сбился набок. Красную рожу перекосило. Он бормочет: