Вик
Шрифт:
А потом я перестала жевать.
Ее плечи поникли, губы сжались, и она устало произнесла:
— Плохо, не так ли?
Я говорила о зернистом, горьком песочном торте.
— Отвратительно.
К счастью, она протянула мне салфетку, чтобы я сплюнула, и, поскольку она была любительницей наказаний, она отломила вилкой кусочек торта и поднесла его ко рту. Мириады эмоций прошли через нее, пока она жевала. Сначала шок, затем смятение и, наконец, отвращение.
— Фу. — Тихое слово сорвалось с ее опущенных губ, прежде чем она выплюнула торт на
Я осторожно спросила:
— Они были на датском?
Она пристально посмотрела на меня, затем выдала свой ответ.
— Нет, умняшка. — Я рассмеялась, и когда она пришла в себя, ее губы дрогнули. Но это так же быстро, как пришло, так и ушло, и тогда она снова стала несчастной. — Мне очень жаль.
— Все в порядке.
— Нет. — Она горько рассмеялась. — Это не так. Я… — Она выглядела так, словно ей было трудно признать то, что она собиралась сказать. — Я ревновала. — Она решительно пожала плечами. — Я ревновала, и я сорвалась.
Как раз в этот момент на кухню вошел Вик, выспавшийся и выглядевший восхитительно в черных пижамных штанах с низкой посадкой.
— О, женушка. Я поня. Ты хотела быть той, кто вынашивает моего ребенка. Кто бы не ревновал?
Мина закатила глаза. Я подавила смешок, и когда он подошел сзади, то положил руку мне на плечи, сжав. Я почувствовала его губы на макушке, когда он поцеловал меня и прошептал:
— Доброе утро, kiska.
И это было так знакомо, так по-домашнему, что я молилась, чтобы каждое утро было таким же.
Выражение лица Мины стало сладким. Когда она говорила, это было полно эмоций.
— Я так рада за вас, ребята. Мне пора.
Вик обошел стол, согнулся в талии и поцеловал ее в висок. Она подняла руку, чтобы нежно коснуться его щеки, и мое сердце значительно оттаяло.
Это было то, чего я хотела. Эта жизнь. Эта семья. Ничего больше или меньше. Я была довольна тем, что мне подарили.
Когда Вик направился к кофеварке, Мина протянула руку через стол. Я взяла ее, переплела свои пальцы с ее и сжала.
Ее глаза ясно говорили: «Я тебя люблю».
Мой собственный взгляд ответил: «Люблю тебя больше».
Мы улыбнулись друг другу с невысказанным пониманием.
А затем, разрушив наш прекрасный момент, Вик фыркнул и сплюнул в раковину, слегка обеспокоенно хрипя:
— Мина, что, черт возьми, в этом торте?
Последовавшая за этим неделя заставила меня пересмотреть всю свою жизнь.
Этот ребенок изменил ситуацию. Я больше не могла жить той жизнью, которая у меня была раньше. Мы с Виком подробно обсудили это, и мы оба согласились, что необходимо внести изменения. Еще до того, как я подошла к Саше, я молча оплакивала свою прежнюю жизнь.
Кто мог винить меня?
Переход
Я постучала в дверь кабинета и просунула голову внутрь. Саша оторвал взгляд от своих бумаг, мгновение посмотрел на меня, а затем, нахмурившись, снова уткнулся в свою работу.
— Настасья. Что я могу сделать для тебя?
Хорошо. Точно так, как мы обсуждали. Маневр с пластырем. Жестко и быстро.
— Я ухожу.
Медленно он отложил бумаги, полностью повернулся ко мне лицом и нахмурился.
— Повтори, что ты сказала?
Сюрприз!
Его взгляд был впечатляющим. Один только Саша мог такое провернуть и по-прежнему выглядеть таким же красивым, как он.
Но он явно ожидал объяснений. Итак, я дала ему их.
— Я больше не могу, Саш. Поздние ночи, ненормированные часы. — Я положила руку на живот. — Это вредно для маленького орешка. — Моя бровь изогнулась. — И, будем честными, даже самые захудалые мужчины не захотят увидеть беременную даму в ее изысканном виде, разливающую напитки.
Лицо моего брата немного смягчилось, как и его тон. Он пристально посмотрел на меня с минуту, прежде чем спросил:
— А чем ты собираешься заниматься?
Видете. Вот в чем дело.
— Что ж. — Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, сев на свободное место перед его столом. — Именно об этом я хотела с тобой поговорить. Несмотря на то, что я больше не могу управлять баром, я все еще хочу быть частью «Сердцеедок». Это наш ребенок. Это мой дом. Я не могу представить себе жизнь, в которую это как-то не было бы вовлечено.
Саша откинулся на спинку стула.
— Что у тебя на уме?
Вот оно.
— Как бы ты отнесся к тому, что я возьму на себя бухгалтерию?
И Саша нахмурился.
— Что ты знаешь об управлении бухгалтерией?
Его ответ был таким скептическим, с таким сомнением, что мне понадобились все силы, чтобы не поднять вазочку с мятными конфетами, стоявшую на краю стола, и не бросить в него. Я говорила спокойно, хотя мои пальцы дрожали.
— Лев предложил мне пройти курс несколько лет назад, что я и сделала. Мне понравилось, поэтому я прошла еще один, и еще. На данный момент у меня есть сертификаты по бухгалтерскому учету, делопроизводству и управленческому учету.
Я с восторгом наблюдала, как брови моего брата поднимаются очень-очень медленно. И я торжествующе улыбнулась.
Саша прищурил глаза.
— Удобно.
— Очень, — согласилась я, поблагодарив небеса за то, что Лев смог заглянуть в будущее задолго до меня.
Он посмотрел на меня. Я моргнула, глядя на него. Я могла видеть, как он взвешивает все «за» и «против», тщательно перечисляет их в уме, а затем, наконец, его плечи опустились, когда он сдался.
— Если Лев готов передать бразды правления, облегчить тебе задачу, я полагаю, у меня нет причин противиться.