Викинги

Бенгтссон Франц Гуннар

— Нелегко предсказать, кто из этих двоих окажет­ся победителем,— сказал он,— но человек в красном кажется мне таким сильным бойцом, каких я уже давно не видел, несмотря на всю его боязнь простуды. Я не удивлюсь, если у Свена сегодня станет на одного родственника меньше.

Король Свен, который, как и оба ярла, сидел на краешке стола, чтобы лучше видеть, презрительно усмехнулся и ответил, что любой, кто знает Зигтригга, не сомневается в исходе поединка.

— Хотя твои люди и не чужды искусству воору­женного поединка,— сказал он,— но я редко теряю своих людей кроме, кроме тех случаев, когда они дерутся между собой.

Когда он это говорил, в зал вновь вошел Токе. Он сильно хромал, и было слышно, как он бормотал себе под нос какое-то стихотворение. Когда он садился на скамью, было видно, что одна его нога почернела от крови от бедра до колена.

— Что с Дире? — спросил Сигурд Буссон.

— Потребовалось время,— ответил Токе,— но на­конец-то он закончил освежаться.

Теперь взгляды всех были прикованы к бою, кото­рый Зигтригг, казалось, стремился привести к быстро­му завершению. Он яростно нападал на Орма, пытаясь пробить его оборону и сосредоточив внимание на его ногах, лице и пальцах руки, державшей меч. Орм умело защищался, но, казалось, не был способен сам добиться чего-либо в нападении. Было заметно, что у него трудности со щитом Зигтригга. Он был больше, чем, щит Орма, и был сделан из твердого дерева, укрепленного кожей, и только центральный набал­дашник был сделан из железа, поэтому Орму прихо­дилось следить за тем, чтобы его меч не застрял в крае щита противника, поскольку, если бы такое случилось, это дало бы шанс Зигтриггу вырвать меч противника взмахом руки. Щит Орма был сделан целиком из железа, с острой пикой в центре.

Зигтригг презрительно спросил Орма, достаточно ли еще тепло сейчас. По щеке Орма текла кровь от первого удара по шлему, кроме этого он получил укол в ногу и рану руки, в то время, как Зигтригг был пока невредим. Орм не ответил, но отступал шаг за шагом вдоль одного из длинных столов. Спрятавшись за щитом, Зигтригг быстро бросился в атаку, делая вы­пады вперед и вбок, удары его были все более ярос­тными, так что всем присутствующим казалось, что конец уже недалек.

Неожиданно Орм прыгнул на своего противника и, приняв удар Зигтригга на свой меч; ударил своим щитом по щиту Зигтригга изо всех сил, так что пика на его щите пронзила кожу, воткнулась в дерево и осталась там. Он с такой силой дернул щиты вниз, что у обоих щитов отломились ручки, после чего против­ники сделали по шагу назад, освободили свои мечи и, подпрыгнув высоко в воздух, в одно и то же мгновение нанесли удары друг другу. Удар Зигтригга пришелся Орму в бок, прорвал его кольчугу и нанес глубокую рану, но меч Орма вошел Зигтриггу в горло, и громкий крик раздался в зале, когда бородатая голова слетела с плеч, упала на край стола и плюхнулась в бочонок с пивом, стоявший внизу.

Орм качался и, придерживался рукой за край стола. Он вытер меч о колено, опустил его в ножны и посмотрел на безголовое тело, лежавшее у его ног.

— Теперь ты знаешь,— сказал он,— чья это цепь.

Глава 10. О том, как Орм потерял свою цепь.

Бой за цепь шумно обсуждался по всему дворцу — в зале, на кухне, в женских комнатах. Все, кто был свидетелем поединка, старались отложить в памяти все, что делалось и говорилось, чтобы потом иметь возможность в течение многих лет рассказывать об этом другим. Особенное восхищение вызывало то, как Орм проткнул щит противника, и на следующий день исландец Стирбьорна читал стихи в стиле «льода-хаттр» о том, как опасно терять голову от пива. Все были согласны с тем, что не в каждый святочный праздник насладишься подобным зрелищем, даже при дворе короля Харальда.

Орм и Токе, однако, были прикованы к постели из-за ран, и в течение следующих нескольких дней мало от чего могли получать удовольствие, хотя брат Виллибальд лечил их раны своими самими лучшими лекарствами. Рана Токе нагноилась, он был в горячке и так метался, что четверо мужчин вынуждены были держать его, когда брат Виллибальд делал перевяз­ки. Орм, у которого было сломано два ребра и кото­рый потерял много крови, был также очень плох и слаб, у него пропал его обычно хороший аппетит. Это последнее он счел плохим признаком, который может помешать его выздоровлению, поэтому он сильно опе­чалился.

Король Харальд приказал приготовить для них одну из своих лучших спален, со стенным камином для обогрева и с сеном вместо соломы в матрасах. Многие из людей короля, и Стирбьорн тоже, пришли проведать их на следующий день после боя, чтобы поговорить о событиях прошедшего вечера и посме­яться над поражением короля Свена. Из-за них в комнате было очень тесно и шумно, и брату Виллибальду пришлось делать им замечания и в конце концов выгнать, так что Орм и Токе не были уверены, что хуже — быть в компании или остаться в одино­честве. Вскоре после этого они лишились общества своих товарищей, которые торопились вернуться домой теперь, когда рождественские праздники за­кончились. Точнее говоря, торопились все, кроме Одноглазого Раппа, который был вне закона в Листе­ре, и поэтому предпочел остаться в Йелинге. Через несколько дней задул штормовой ветер и рассеял льды. Король Свен мрачно отправился в плавание, сказав несколько слов на прощание. Стирбьорн также покинул короля Харальда, торопясь начать собирать людей для своей весенней экспедиции, и людям Орма было разрешено проделать часть пути вместе с ними, в качестве платы за поезд подменяя гребцов на вес­лах. Стирбьорну хотелось бы, чтобы Орм и Токе присоединились к его компании. Он лично пришел навестить их- в комнате и сказал, что они внесли хороший вклад в празднество и что было бы жалко, если теперь они вынуждены будут проваляться неде­лю в постели из-за нескольких царапин.

— Приезжайте ко мне в Борнхольм, когда аисты начнут расправлять крылья,— сказал он.— Для таких людей у меня найдется место на носу моего собствен­ного корабля.

Он покинул их, не дожидаясь ответа, голова его полна была неотложных дел, так что это была вся их беседа со Стирбьорном. Некоторое время они лежали молча, потом Токе сказал:

Да здравствует тот день, когда Увижу я с палубы корабля, Как на север прокладывают курс Аист, журавль и дикий гусь.

Но Орм, подумав немного, печально отвечал:

Не говори про журавлей, ведь перед тем Похоронят меня в тех местах, Где кроты и мыши Холодом будут касаться рта.

Когда большинство гостей уехало, и на кухнях стало меньше суматохи, брат Виллибальд приказал, чтобы для обоих раненых викингов был приготовлен мясной бульон и подавался им дважды в день, чтобы подкрепить их силы. Несколько женщин короля вы­звались носить бульон из кухни в комнату раненых, желая рассмотреть их поближе. Это они могли делать без помех, поскольку теперь, когда праздник закон­чился, король Харальд слег в постель, и братья Виллибальд и Маттиас, не говоря уже об епископе, были полностью заняты тем, что молились над ним и делали ему кровопускания, чтобы очистить его кровь и внут­ренности.

Первой женщиной, заглянувшей, к ним, была мо­лодая арабка, с которой они разговаривали в первый день своего визита, когда пришли к королю Харальду с колоколом. Токе вскрикнул от удовольствия, узнав ее, и сразу же попросил ее подойти поближе. Она робко вошла, неся кастрюлю и ложку, села на край его постели и стала кормить его. Вслед за ней вошла другая девушка, села рядом с Ормом и стала кормить его тоже. Она была молодая и высокая, с хорошей фигурой и белой кожей, у нее были серые глаза и крупный, красивый рот. Волосы у нее были черные, охваченные янтарным обручем. Орм ее раньше не видел, но она не была похожа на служанку.

Орму, однако, трудно было глотать бульон, потому что его раны мешали ему сидеть. После нескольких глотков кусок мяса попал ему в дыхательное горло, и он сильно закашлялся. От этого разболелась рана, что испортило ему настроение и заставило стонать от боли. Уголки губ девушки приподнялись в улыбке, а он печально смотрел на нее.

Когда приступ прошел, он сказал мрачно:

— Меня сюда положили не для того, чтобы надо мной смеялись. И вообще, кто ты такая?

— Зовут меня Йива,— отвечала она,— и до сего момента я не знала, что ты такой человек, над которым можно засмеяться. Как можешь ты, убивший лучшего воина моего брата Свена, хныкать от ложки горячего бульона?