Викинги

Бенгтссон Франц Гуннар

— Я сказала так,— продолжала она,— потому что подумала, что мужчины могут уступить и отпустить девушек, если я останусь с ними. Я была готова при­нести эту жертву ради девушек, поскольку, чтобы мужчины со мной ни сделали, для меня это было бы не так страшно, как для них. Но вместо того, чтобы согласиться, мужчины рассердились и стали меня оскорблять, потом схватили и вышвырнули из пеще­ры, заявив, что они будут подгонять меня стрелами, если я сейчас же не уйду прочь. Я всю ночь пробро­дила по лесу, боясь диких зверей и духов. Когда я добралась до дома и рассказала, что случилось, люди пошли в пещеру и обнаружили, что она пуста, без каких-либо следов мужчин, девушек и шкур. После этого я долго болела и наполовину сошла с ума из-за того, как со мной обращались эти злодеи.

На этом вдова Гудни закончила свои показания, причем последние ее слова заглушались рыданиями. Поднялся

с места Гудмунд из Уваберга и сказал, что он будет представлять в этом деле двоих мужчин. Он вдвойне способен сделать это, сказал он, отчасти по­тому, что мудрее их и поэтому лучше сможет расска­зать все, а отчасти потому, что не раз уже слышал обо всей этой истории не только от Агне из Слевена и его племянника Слатте, но и от самих девушек. Поэтому он как никто другой знает обо всем этом деле, а что касается вдовы Гудни, которую только что все слуша­ли, то он может сказать, что многое из того, что она рассказала, соответствует действительности, но боль­шинство ею рассказанного противоречит фактам.

— Слатте и Агне оба говорят,— продолжал он,— что они сидели во время бури в своей пещере, а ветер был такой сильный, что им едва удавалось сохранять огонь в костре, и вдруг снаружи они услышали стоны. Слатте выглянул наружу и увидел три фигуры, шед­шие под дождем с юбками, накинутыми на головы. Вначале он испугался, подумав, что это — тролли, а женщины то же самое подумали о нем, когда увидели, как его голова неожиданно появилась из-под земли, они даже закричали от испуга. Поняв, благодаря это­му, что они — смертные, он подошел и успокоил их. Они приняли его приглашение присоединиться к нему в пещере и уселись вокруг костра. Девушки очень устали и плакали от отчаяния, но вдова не плакала, и вид у нее был не усталый. Она не сводила с мужчин глаз, пока сидела у костра и сушила одежду, она хотела, чтобы ей почесали спину, а остальные части тела укутали шкурами. Потом, когда она выпила пива столько, сколько может выпить воды мучимая жаждой кобыла, она развеселилась и сняла с себя почти всю одежду. Она сделала это для того, как она им объяс­нила, чтобы лучше чувствовать тепло от огня, потому что в тот момент ей больше всего хотелось тепла.

— Итак, Слатте и Агне оба молоды,— продолжал Гудмунд,— но не глупее остальных мужчин, они от­лично понимают, какие мысли в голове у вдов, когда те видят мужика. Поэтому, когда она предложила, чтобы девушки пошли в угол пещеры и легли спать, а она сама останется бодрствовать и следить, чтобы девушкам не причинили вреда, подозрения мужчин усилились, и они понимающе переглянулись. И Агне, и Слатте заверили меня, что они с удовольствием ублажили бы вдову, если бы она пришла к ним одна, но им показалось некрасиво и не по-мужски делить на двоих вдову, когда там были еще две молодые краси­вые женщины, которые, возможно, хотели получить удовольствие не меньше, чем она. Ведь если бы онитак поступили, над ними смеялись бы все, кто узнал бы об этой истории.

Поэтому они сели рядом с молодыми, стали их успокаивать и помогли им согреть ноги у костра. К этому времени девушки были уже веселы, они поели, выпили и согрелись. Но на мужчин они стеснялись смотреть и почти не разговаривали. От этого мужчины еще сильнее зауважали их, поскольку это свидетель­ствовало об их скромности и хорошем воспитании. Девушки им так понравились, что в конце концов они решили потянуть жребий, кому какая достанется, чтобы потом не поссориться и чтобы все были довольны. Но когда они предложили это, вдове, которая становилась все беспокойнее, потому что ей не уделяли внимания, вскочила на ноги и пронзительно закричала. Она за­явила, что девушки должны немедленно идти домой, в противном случае будет что-то страшное. Они молоды, сказала она, и могут вынести тяжести ночи, но сама она вынуждена попросить приюта на ночь, пото­му что слишком устала и у нее слишком сильно болит спина, чтобы идти так далеко. Это предложение очень удивило мужчин, они даже спросили вдову, не хочет ли она погубить их, потому что они бы точно погибли, если бы их выгнали ночью в лес, в темноту, под дождь и под власть всех тех темных сил, которые водятся в лесу по водятся в лесу по ночам. Они о такой жесто­кости раньше и не слыхивали, и сейчас не могли такого допустить, потому, что решили защищать девушек от злобных капризов вдовы. Более того, они сказали ей, что слишком ценят свою собственную безопасность, чтобы позволить такой особе, как она, остаться в их пещере. Ведь если бы они допустили это, то неизвестно, чтобы она могла с ними сделать, пока они спят. Итак, они приказали ей уходить. Она выгля­дела, сказали они, сильной, как бык, так что ей в лесу было бы не опасно, и если бы она столкнулась с медведем или волком, то животное точно бы убежало при виде ее.

Поэтому они схватили ее и вышвырнули из пещеры, а вслед за ней выбросили и ее одежду. На следу­ющее утро они решили продолжить свой путь, а де­вушки, когда узнали об их решении, сказали, что пойдут вместе с ними, чтобы помочь нести капканы и шкуры. Здесь, на Тинге, есть свидетели, которые слы­шали об этом от самих девушек. Эти молодые женщи­ны в настоящее время замужем за Агне и Слатте и очень довольны своей судьбой, и уже родили своим мужьям детей.

— Так что не думаю,— сказал Гудмунд в заклю­чение,— что все это можно назвать похищением. Факты свидетельствуют о том, что эти люди спасли им жизнь, и не один раз, а дважды. В первый раз — когда пустили в свою пещеру и обогрели, а второй раз — когда не отпустили их ночью в лес, когда злая вдова хотела их выгнать. Следовательно, эти люди готовы выплатить обычные отступные за женщин, но никак не больше.

Так сказал Гудмунд, и его слова были встречены с одобрением со стороны гоингов. Вирды, однако, одоб­рили их значительно меньше, и Аскман и Глум не отказались от своего требования. Если бы эти двое украли вдову, сказали они, это обошлось бы им деше­во, но девственницы стоят больше, чем вдовы. И ни один разумный человек не станет обращать внимания на те доводы, которые выдвинул в их защиту Гуд­мунд. Они считают, что вдова Гуд ни должна получить компенсацию за оскорбления и побои, которые ей нанесли. Они хорошо ее знают, и никогда она не была такой помешанной на мужиках, какой ее выставил Гудмунд. Однако в том, что касается ее компенсации, они готовы согласиться на ту сумму, которая будет предложена, но что касается выкупа за молодых жен­щин, то тут торговля неуместна.

Затем были заслушаны свидетели с обеих сторон, как те, что слышали обо всем из уст молодых женщин, так и те, кому все рассказывала вдова Гудни после возвращения из пещеры. Угге и Соне согласились, что это — трудное дело, страсти собравшихся накалились, поскольку появилась перспектива боя двое на двое, при условии, что ничто не помешает.

Угге сказал, что он почти согласен передать это Дело на единоличное рассмотрение Соне, учитывая большую мудрость последнего и их давнюю дружбу, но он никак не может уговорить своих выборных согласиться на это, поэтому Олофа Синицу призвали быть третьим судьей. Такая честь, сказал он, мало радует, потому что от решения этого дела зависитбольшая сумма денег и несколько человеческих жизней, так что тот, кто будет судить, навлечет на ненависть и недовольство многих людей, каким бы справедливым ни был его приговор. Поначалу он пред­ложил, в качестве компромисса, чтобы мужья выплатили вместо требуемого выкупа двойную сумму обыч­ной платы за жену, но с этим не согласились ни гоинги, ни вирды. Гудмунд сказал, что Слатте и так уже в стесненных обстоятельствах, ведь те, кто живет ловлей бобров и выдр, редко наживают состояние, поскольку в наши дни цены на шкуры совсем низкие. А Агне из Слевена вообще лишился всего наследства, потому что отец его сгорел в собственном доме. Самое большее, что они могут себе позволить,— это обычный выкуп за невест, и даже этого они не смогут заплатить без посторонней помощи. С другой стороны, представители вирдов считали, что Глум и Аскман требуют вполне разумную сумму.

— Потому что,— пояснили они,— мы, вирды, с древних времен очень чтим наших женщин, и не позволим соседям думать, что наших девушек можно по дешевке хватать в любом лесу.

Несколько человек высказали мнение, что наилучшим выходом для всех было бы устроить поединок с участием четырех заинтересованных лиц, они думали, что Аскман и Глум, несмотря на разницу в возрасте, смогут с честью выйти из этого поединка.

— Никто не скажет,— сказал Угге,— что похищен­ные женщины в чем-либо виноваты в данном случае, было бы плохим решением обрекать их на потерю либо отца, либо мужа.

— Если мы хотим принять по данному случаю единогласное решение,— сказал Олоф Синица,— нам надо сначала решить, имело место похищение женщин или нет. У меня уже есть мнение на этот счет, но я бы предпочел, чтобы сначала высказались старшие.

Угге сказал, что у него сомнений нет: произошед­шее надо считать похищением.

— Это — не оправдание, говорить, что женщины пошли с ними по своей воле,— сказал он,— потому что они это сделали только утром следующего дня, а к тому времени они уже провели с ними ночь. Это нам известно, поскольку было признано, что мужчины тащили жребий, чтобы определить, кому какая доста­нется. А любой разумный человек понимает, что мо­лодая женщина всегда готова пойти с человеком, с которым спала, особенно, если он у нее первый.