Викинги
Шрифт:
— Но это не все еще, — сказала Жанна, к которой в отличие от собеседника пришло второе дыхание. — Мне надо вам вот что сказать… Как вы приходили, она все боялась, она сама мне так сказала.
— А почему так? — спросил Пьер. — Леония не все мне сказала?
— Совсем не все! — сказала Жанна, очень довольная тем, что знает больше молодого человека, который ее так волнует. — Она, бедная, очень боялась, что к ней придут выведывать древние тайны. Толком я не знаю, о чем речь, но вот это она мне оставила для вас. Я его не открывала.
Жанна порылась в складках своего передника, потом засунула
— Она просила мне передать вам это, если с ней вдруг случится беда. Ну вот, не стало ее, так что сами понимаете…
Вот поэтому я и приехала из дома к вам в город. Это все из-за нашей славной Леонии.
— Спасибо, Жанна, — сказал Ле Биан, разрывая конверт. — Вы очень храбрая девушка.
Жанна не поняла, сделал ли молодой человек, из-за которого сердце ее билось так сильно, ей комплимент. Но большего ждать было уже нечего: Ле Биан весь погрузился в чтение полученного письма.
«Дорогой господин Ле Биан.
Прежде всего простите старуху, которой уже давно не служат глаза, за скверный почерк. Вы своим приходом меня растревожили. Я припомнила и многое уже далекое, и кое-какие недавние встречи. Эти строки вы прочтете или потому, что меня уже не будет и я ничего не смогу вам сказать, или боши заберут то, что я обещала сохранить.
Несколько месяцев тому назад ко мне приезжал один очень приятный господин из норвежского университета. Он занимался Роллоном, его историей и его верой. Он был очень вежливый, а по-французски говорил со смешным акцентом. Я ему, кажется, немножко помогла, кое-что рассказала про наши края. Однажды я получила повестку прийти на почту за посылкой. Посылка была из Норвегии от того самого господина, его фамилия Харальдсен. Я получила эту посылку, в ней был толстый пакет с исписанной бумагой — должно быть, это то самое, что ученые называют манускриптом. Профессор закончил свою работу и, кажется, сам испугался своих открытий.
Моя подруга (старуха Гортензия, она умерла под самый конец зимы) помогла мне — прочитала вслух письмо, приложенное к пакету. Там он объясняет, что решил написать сагу, чтобы слишком серьезные люди не приняли его открытия буквально. Господин Харальдсе прост меня спрятать его писания в надежном месте. Я так и сделала, а на случай, если со мной случится беда, записала, где это место, и положила записку под плиту в полу у себя на кухне.
Теперь ваше дело отыскать посылку. Я ее спрятала на кладбище Сен-Махлу. Там, где Пляска смерти, за черепами.
Хорошо бы вы первый туда поспели и завладели этой тайной. После смерти я уже не обязана молчать. А хранителем этой тайны я выбрала вас. Я с вами проговорила недолго, но по голосу почуяла, что вы человек честный, а меня чутье никогда не обманывало.
Удачи
Леония ».
Ле Биан сложил листок и засунул обратно в конверт. Он разом вскочил и принялся распахивать по очереди все дверцы в шкафах на кухне. Наконец он взял жестяную банку с цикорием и засунул письмо туда.
— Жанна, — сказал он закрыв коробку, — я сейчас же должен туда идти. А вы езжайте домой, тут может быть опасно!
— А я с вами хочу пойти… — пролепетала Жанна.
Молодой человек положил руки ей на плечи и ласково сказал:
— Жанна, они способны на все, я не хочу, чтобы вы так рисковали. Вы же знаете, что они сделали с Леонией. Обещаю вам, я дам знать, как идут дела.
В этот момент входная дверь в квартиру распахнулась и сразу же хлопнула. Жозефина ворвалась в кухню, как к себе домой.
— Что такое, Пьер? — нервно заговорила она. — Долго я должна тебя ждать, по-твоему? Нам ехать пора!
— Жозефина, — сказал Пьер, — познакомься: это Жанна, добрая знакомая Леонии. Наши планы меняются. Я тебе все расскажу по дорого, а сейчас нам обязательно нужно идти. Нельзя терять ни секунды.
Он обернулся:
— Извините, пожалуйста, Жанна. Еще раз спасибо за все, что вы сделали. Как хорошо, что Леония могла рассчитывать на вас!
Все это продолжалось лишь пару секунд, но Жанна успела рассмотреть новую гостью. Городская вся из себя, прическа по последней моде. Такие говорят громко и никогда не теряются, что бы ни случилось. Она ее совсем не знала, но ненавидела всеми силами души.
Ле Биаи с Жозефиной шли по улице, а Жанна смотрела им вслед, пытаясь развязать веревку, которой был привязан велосипед, и тут у нее затуманились глаза. По щекам побежали слезы. Ле Биан еще раз обернулся к ней, помахал рукой, но что она плачет — не заметил.
Глава 23
Швейцарский гвардеец, затянутый в потертую форму, безукоризненно отдал честь папскому секретарю и монсеньору Баттисти. Отворились обе тяжелые створки дверей кабинета верховного понтифика. Пий XII сидел в глубине помещения за письменным столом. Его изящная, аристократического вида фигура всегда производила на его собеседников одно и то же впечатление. Папа внушал почтение, смешанное со страхом. Его маленькие круглые очки лишь подчеркивали остроту умного взгляда, не знавшего снисхождения к тем, кто по лени или небрежению не справился с порученной миссией. Папа имел обыкновение делать два дела разом, но на сей раз приход монсеньора Баттисти счел настолько важным, что положил перо.
— Итак, монсеньор Баттисти, — начал он, — какие вести вы привезли из Франции?
— Боюсь, не очень хорошие, Ваше Святейшество. То, что я предполагал и чего опасался, подтвердилось.
Папа предложил посетителю сесть и продолжить доклад. Монсеньор Баттисти, усевшись в кресле, начал сразу с дела:
— Тело Роллона и крест, хранивший его в гробу в Руанском соборе, исчезли. И, что еще хуже…
— Продолжайте, — попросил его верховный понтифик, но кардинал не сразу подобрал слова: