Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1
Шрифт:
Фуке продолжал трудиться, не обращая внимания на повторявшиеся удары. Но минут через пятнадцать он, в свою очередь, начал терять терпение и, стремительно закончив работу, сунул охапку бумаг в портфель и быстро взглянул в зеркало. Стук тем временем продолжался без перерыва.
– Ого, – сказал он, – какая пылкость! Что там случилось? Посмотрим, что за фея ждет меня с таким нетерпением.
Он нажал пальцем кнопку, находившуюся рядом со штифтом. Зеркало тотчас повернулось на шарнирах, открыв в стенной обшивке довольно глубокую нишу, в которой министр скрылся. Там он опять нажал пружину и вышел в отворившуюся в стене дверь, которая сама захлопнулась за ним.
Затем он спустился по винтовой лестнице, имевшей десятка два ступеней, и очутился в обширном подземелье, выложенном плитами. Свет проникал туда через узкие окна. Пол был устлан ковром. Это подземелье тянулось под улицей, отделявшей дом Фуке от Венсенского парка.
В конце подземелья находилась вторая лестница. Поднявшись по ней, Фуке нажал пружину и очутился в такой же нише, какая была у него в кабинете; из нее он вошел в красиво обставленную комнату, где не было ни души.
Убедившись, что зеркало, служившее тайной дверью, закрылось плотно, он отпер дверь напротив тройным поворотом золоченого ключика и вошел в комнату, отделанную с необыкновенной роскошью. На диване сидела женщина поразительной красоты. Она бросилась навстречу Фуке.
– Ах боже мой! – воскликнул Фуке, отступая на шаг от изумления. – Маркиза де Бельер! Вы… вы здесь?
– Да… я, – прошептала маркиза.
– Маркиза, дорогая маркиза, – повторял Фуке, готовый упасть к ее ногам. – О боже! Но как вы попали сюда? А я-то заставил вас так долго ждать.
– Долго… очень долго.
– Я счастлив, что ожидание показалось вам долгим.
– О, оно показалось мне вечностью. Я звонила больше двадцати раз. Разве вы не слышали?
– Нет, я слышал, но не мог прийти. Как смел я предположить, что это вы, после вашей суровости, после вашего отказа? Если бы я догадывался о счастье, которое меня ожидает, поверьте, маркиза, я оставил бы все.
Маркиза обвела комнату взглядом.
– Мы здесь одни? – спросила она.
– О да, отвечаю вам за это.
– В самом деле, – грустно проговорила маркиза.
– Вы вздохнули, маркиза?
– Сколько тайн, сколько предосторожностей! – с легкой горечью сказала маркиза. – Как вы боитесь, чтобы никто не узнал о вашей любви!
– Неужели следует выставлять ее напоказ?
– О нет, вы слишком деликатны для этого, – произнесла маркиза с усмешкой.
– Не нужно упреков, маркиза, умоляю вас.
– Имею ли я право вас упрекать?
– К несчастью, нет. Но скажите мне вы, которую я люблю уже целый год без надежды и без взаимности…
– Вы ошибаетесь, – перебила маркиза. – Без надежды – это правда, но не без взаимности.
– О, для меня любовь имеет только одно доказательство, и я все еще жду его.
– Я принесла его вам.
Фуке хотел ее обнять, но она уклонилась.
– Вы заблуждаетесь, сударь. Не требуйте от меня ничего, кроме преданности, которую я только и могу подарить вам.
– Ах, значит, вы не любите меня: преданность – это всего лишь добродетель, а любовь – это страсть.
– Выслушайте меня, сударь, умоляю вас. Вы должны понять, что лишь особо важная причина могла привести меня сюда.
– Что мне до причины, если вы здесь, если я могу говорить с вами, видеть вас.
– Да, вы правы: всего важнее, что я здесь, что никто не видел меня и я могу сказать вам…
Фуке опустился на колени.
– Говорите, маркиза, – сказал он, – говорите, я вас слушаю.
Маркиза посмотрела на Фуке, стоявшего перед нею на коленях, странным взглядом, полным нежности и грусти.
– О! – прошептала она наконец. – Как бы я хотела быть той, которая вправе видеть вас каждую минуту, говорить с вами каждое мгновение. Как бы я хотела быть той, которая заботится о вас, которой не приходится пользоваться разными секретными приспособлениями, чтобы вызвать, словно призрак, любимого человека, видеться с ним какой-нибудь час, а потом смотреть, как он исчезает во мраке тайны, которая кажется еще более загадочной тогда, когда он уходит, чем казалась при его появлении. О, какая это счастливая женщина!
– Неужели, маркиза, вы имеете в виду мою жену? – с улыбкой спросил Фуке.
– Разумеется, я говорю о ней.
– Не завидуйте ее участи, маркиза. Из всех женщин, с которыми я поддерживаю отношения, госпожа Фуке меньше всех видит меня, меньше всех говорит со мною и пользуется моим наименьшим доверием.
– По крайней мере, сударь, ей не приходится нажимать рукою раму зеркала, чтобы вызвать вас, как пришлось сделать мне; по крайней мере вы не отвечаете ей таинственным, пугающим звуком колокольчика, пружина которого висит где-то в неведомом месте; по крайней мере вы никогда не запрещали ей проникнуть в тайну этих встреч под страхом того, что ваша связь с нею навсегда прекратится, как вы поступаете с теми женщинами, которые приходили сюда до меня и будут приходить после!
– Ах, дорогая маркиза, как вы несправедливы и как вы не ведаете того, что творите, восставая против таинственности! Только храня тайну, можно любить безмятежно, только безмятежная любовь может дать счастье. Но вернемся к прежнему разговору о вашей преданности, в которой вы меня уверяли, или, скорее, обманывали меня, маркиза, позволяя думать, что эта преданность есть любовь.
– Только что, – произнесла маркиза, проводя по глазам своей прекрасной рукой, – только что мои мысли были ясны и смелы, а теперь они спутались, меня охватил страх перед необходимостью сообщить вам дурную весть.
– Если эта дурная весть привела вас сюда, я рад ей. Впрочем, раз вы здесь и признаетесь, что не совсем равнодушны ко мне, не лучше ли отложить вашу весть и говорить только о вас?
– Нет, нет, напротив, вам надо узнать ее во что бы то ни стало. Вы должны потребовать, чтобы я вам сказала все тотчас же, а не дала отвлечь себя чувству. Фуке, друг мой, это новость огромной важности!
– Вы удивляете меня, маркиза, я готов сказать – пугаете. Вы так рассудительны, так выдержанны, так хорошо знаете свет, в котором мы живем. Значит, это что-нибудь важное?