Виктор Конецкий: Ненаписанная автобиография
Шрифт:
— Так, — сказал Владимир Федорович и посмотрел на часы. Было пятнадцать минут девятого. Бухгалтер забеспокоился. Откуда-то появились мальчишки.
— Дяденька, — сказал один из них. — А сам он не ездит? Можно я погудю?
— Я тебе погудю! — сердито ответил бухгалтер. — Нашли игрушку… Главное — разогнать, а там он и сам пойдет. Использую инерцию, инерцию, инерцию… — шептал Владимир Федорович, набирая скорость. Скоро ему стало жарко. «Иж» вихлял и пачкал пальто добротной, заводской краской, но бежал все резвее.
— Ай!
Владимир Федорович ощутил толчок, «Иж» вздрогнул и остановился. Дородная, чем-то похожая на Анну Ивановну дама тяжело опускалась в снежную кучу. Мандарины из кульков на багажнике запрыгали по тротуару вокруг нее.
— Вы — ирод, — сдержанно, но сурово сказала дама бухгалтеру, подбирая под колени юбку. — Помогите хоть встать!
— Простите! Простите за беспокойство! — шепелявил Владимир Федорович, стараясь удержать «Ижа» на колесах.
Из публики неслись реплики:
— Дамочку придавили…
— На полном газу врезал…
— Под самый Новый год…
— Судить таких надо, а еще шляпу надел…
Пришел дворник — волосатый ехидный старик, — покрутил на пальто свисток, сказал одно только слово:
— Акт!
И потерпевшая, и публика, и мальчишки просили дворника отпустить Владимира Федоровича, но ничего не помогало.
— Фактом налицо ясно, что произошел наезд. Акт! — твердил дворник.
Когда написали бумажку, он аккуратно разорвал ее на мелкие клочки и сказал:
— Вперед наука. Когда с бензином начнешь взаправду по улицам гонять, помни об этом акте, во!
Было уже около десяти, и в животе у Владимира Федоровича что-то стало дрожать, а колени ослабли. Ему уже чудилось, что не он ведет «Ижа», а «Иж» напирает на него изо всех своих семи лошадиных сил.
Бухгалтер уже очень устал и несколько отупел. Он прислонил мотоцикл к будке регулировщика и нервно зевнул. Регулировщик выглянул из будки и сказал:
— Проезжайте, товарищ! Перекресток положено освобождать с предельной скоростью. — И дал зеленый свет.
Владимир Федорович перестал зевать, поднатужился и дал предельную скорость. «Иж» весело подпрыгнул на трамвайных рельсах посреди площади, чмокнул шинами. Бухгалтер не удержал руль. «Иж» лег на бок.
— Нюсенька! Нюся! — тихо сказал Владимир Федорович, опускаясь возле мотоцикла на колени. — Прости меня, Нюся, я не подумал…
Он все яснее начинал понимать, что доберется к себе в Автово самотеком не раньше утра. Праздничный город посерел в его глазах. Голова кружилась. Неслись куда-то в бешеном хороводе елки, палки, мандарины, людские оживленные лица…
Две девушки-подружки помогли бухгалтеру поставить «Ижа» на колеса и оттащить его к тротуару.
— Папаша, а в метро! — крикнули они ему на прощание. — А то до Нового года не успеете! — засмеялись и убежали.
«Не пустят, пожалуй, — подумал Владимир Федорович. — Хотя ради праздника сжалятся?.. Опаздываю… Главное —
Странно выглядел мотоцикл в наземном вестибюле «Владимирской» станции метро. В первых же дверях «Иж» плотно и нерушимо застрял. Сзади напирала веселая толпа, смеялась и беззлобно поругивалась:
— Век автоматизации!
— Папаша, ты и со спутником в метро полезешь?
Владимир Федорович молчал и напрягался. Звякало железо, скрипели двери. Эхо гулко катилось вниз по эскалаторам.
Маленький, верткий и усатый, появился милиционер, положил на плечо Владимиру Федоровичу руку, сказал:
— Дыхните, гражданин!
— Я его сам выиграл, — бормотал бухгалтер. — Я не виноват, что он не лезет… Я опаздываю, я… Моя супруга…
Он шумно и взволнованно дыхнул. Пахло от Владимира Федоровича только смазочным маслом. Милиционер улыбнулся, поправил на голове бухгалтера шляпу.
— Не нервничайте! Что-нибудь сообразим… Товарищи, папаша выиграл мотоцикл и везет его сыну в подарок, не шумите, товарищи… Давайте осадим!
Совместными усилиями они осадили «Ижа» назад и выволокли его на улицу. Там мотоцикл опять улегся на бок и вытянул колеса, как усталая лошадь вытягивает ноги.
До Нового года оставался час. Улицы уже начинали пустеть. Двери метро хлопали все реже.
— Автово далеко, грузотакси надо, — с сочувствием сказал милиционер, поглаживая против шерсти медведя на багажнике мотоцикла.
— Денег нет, — прохрипел Владимир Федорович, — Все на медведя истратил… супруга у меня, знаете ли, умаслить ее хотел, и вот…
— Ситуация, — философски сказал милиционер. — В жизни и не такое бывает — это точно. — И ушел, поскрипывая сапогами.
От всего пережитого в душе бухгалтера наступало тяжелое, беспросветное равнодушие. «Я вот сейчас воротник подниму и буду сидеть, пока снежком не присыплет…» — думал он и тихонько крутил заднее колесо «Ижа». Колесо вращалось бесшумно и послушно. В мелькании спиц вдруг почудилось бухгалтеру лицо Анны Ивановны. Жена улыбалась доброй и всепрощающей улыбкой. И Владимир Федорович почувствовал, что до боли в сердце любит ее. Ему стало совестно того, что он утаил от нее выигрыш. Бухгалтер был уже готов дать себе клятву продать «Ижа» и купить супруге телевизор, когда увидел зелененький огонек такси.
— А-о! А-о! — заорал Владимир Федорович, бросаясь наперерез огоньку.
Легковая «Победа» заскрипела, закачалась и остановилась.
— Подъезжайте к метро! — крикнул Владимир Федорович. — Мандаринчики у меня еще тут, маленькие… Все вам отдам, все — и медведя, и…
«Победа» развернулась.
— Скорее грузитесь! — торопил шофер, включая счетчик.
Владимир Федорович потащил к «Победе» своего «Ижа».
— Шутки шутите, папаша? — спросил таксер, выключая счетчик. — Это не мандарин, простите за выражение.