Вильгельм Завоеватель
Шрифт:
— Она спрашивает, кто герцог Нормандии, потому как она не видит здесь никого, одетого как правитель.
— Скажи ей, что это я, — ответил Вильгельм, — и спроси её, кто она, жена или сестра, и что ей надо.
Она молча выслушала Вильяма Малета, а когда тот закончил, встала и, подойдя к Вильгельму, обратилась к нему со страстной речью.
Он взглянул на Малета. Тот с удивлением и жалостью выслушал женщину и сказал:
— Ваша светлость, она говорит, что она не кто иная, как Элджита, прозванная Лебёдушкой, она была женой Гарольда. Она искала его тело, чтобы перевезти его отсюда в Уолтхем и похоронить по христианскому обычаю, она молит вас о том, чтобы вы отдали ей тело
— Жена? Она любовница Гарольда! Скажите ей, что я сам прослежу за тем, чтобы его погребли как полагается.
Однако, услышав такой ответ, она неистово закричала, так, будто её смертельно ранили, и упала на колени перед герцогом. Сорвав украшения с шеи, она протянула их Вильгельму.
— Она предлагает вам золото, ваша светлость, огромная сумма, — продолжал переводить Малет, он был сильно тронут поведением женщины.
— Боже мой, она, вероятно, думает, что я торговец и продаю тела за золото?— раздражённо прервал его Вильгельм. — Скажи ей, что она напрасно тратит своё красноречие, и попроси её уйти вместе с этими священниками. — Он посмотрел на неё и добавил более мягким тоном: — Она боится, что я не воздам ему должных почестей? Скажи ей, что Гарольд будет похоронен в пурпуре, с мечом и он навечно останется на этих берегах, чтобы охранять их.
Когда она услышала эти слова, глаза её вспыхнули, и она начала говорить резким, возмущённым голосом.
— Ваша светлость, она думает, вы смеётесь над ней.
— Нет, я не смеюсь. Уведите её. — Герцог отвернулся, и её потащили вон из палатки. Она висла на руках рыцарей, протягивала руки к телу возлюбленного, снова и снова повторяя его имя. Но Гарольд был мёртв, его глаза закрыты, а руки неподвижно застыли на рукоятке меча.
Глава 6
Дорога до Марвела была тяжёлой, а провожатый настолько испуган тем, что оказался среди норманнов, что, похоже, совсем потерял голову. Он был из Винчестера, но, казалось, не очень-то хорошо знал дорогу. Марвел находился дальше, чем ожидал Рауль, и он был этому очень рад, потому что вряд ли мародерствующие солдаты могли проникнуть так далеко.
Ему не терпелось поскорее попасть в Марвел. Уже много недель прошло после битвы на Сенлакском поле, но он не мог раньше покинуть Вильгельма.
Из Гастингса герцог направил свою армию в Ромни и Дувр. Дувр тут же сдался, но иностранные наёмники подпалили дома и тем самым нанесли большой ущерб. К огромному удивлению жителей, герцог приказал компенсировать их потери золотом. Позже он ещё не раз показал, что собирается поступать по справедливости. Он двигался дальше мимо Кентербери и ниже плёса Гринхис на Темзе встретился с жителями города Кент, выстроившимися в боевом порядке и ожидающими его.
Их предводителем был аббат, некий Агельсин, который от имени всех жителей потребовал сохранения свобод, издавна принадлежавших Кенту. Герцог уверил их в этом и сказал: «Я пришёл в Англию не для того, чтобы ломать законы и отнимать земли». Таким ответом он завоевал уважение жителей Кента, которые решили сопровождать его до Рочестера и признали его своим правителем. Из Рочестера Вильгельм отправил часть своего войска на осаду Лондона, жители которого признали своим королём Эдгара, сына Ателинга. Сам же Вильгельм направился на запад к Винчестеру, но, подойдя к стенам города, он узнал, что королева Элджита, эта роза с шипами, находилась в городе. Тогда в порыве неожиданного великодушия он пообещал, что не станет заходить в город, если жители подчинятся ему. Они так и сделали. Верный своему слову Вильгельм отвёл своё войско и отправился на осаду Лондона.
Рауль
— Я так думаю, что теперь мне всегда придётся делить тебя с кое-кем ещё, мой страж. — А потом добавил: — Целый день воины требуют от меня наград за участие в войне. Рауль, лишь ты молчишь. Чего ты хочешь?
— Ничего, — ответил Рауль. — Если бы вы, Вильгельм, поступали, руководствуясь моими советами, то не стали бы раздавать земли в Англии всем, кто только ни просит.
— Я руководствуюсь лишь данным мной словом, — ответил Вильгельм.
С минуту он молча смотрел на своего фаворита.
— Да, ты ничего не просишь, ты всегда так поступал. А я бы мог даровать тебе титул графа. И всё-таки есть кое-что, что, как мне кажется, ты будешь рад получить. Зайди ко мне перед отъездом, тогда я вручу тебе то, что собираюсь.
Когда Рауль увидел его несколькими часами позже, у него в руках уже был свиток пергамента. Он вручил его Раулю, лукаво улыбаясь:
— Я пока ещё не король Англии и ещё никому не даровал никаких земель. Сохрани это повеление до тех пор, пока оно будет иметь силу. И да поможет тебе Бог поскорее осуществить задуманное, друг мой.
Он вручил Раулю грамоту, дарующую ему земли Марвела и титул барона.
Гилберт де Офей поехал проводить Рауля. Он был сильно озабочен и снова повторил:
— Мне не нужны земли в Англии. Я мог бы поклясться, что ты скажешь то же самое.
— Нет. — Рауль отрицательно покачал головой. — Верно, что я не хотел этой войны, но теперь дело сделано, Гилберт, и мы не можем ничего изменить. О, я знаю, что ты чувствуешь, но если все верные люди, так же как и ты, откажутся от земель в этой стране, то она станет жертвой Роберта Головореза из Белисма или Хьюго Вольфа и им подобных.
— Я устал от этой войны, — упрямо заявил Гилберт. — Англия принадлежит саксам, а не нам. Я норманн, и мне вполне достаточно Нормандии. Я видел целую стаю ненасытных волков, окруживших Вильгельма, вымаливающих наград для себя, и говорю тебе, я не стану одним из них.
— Будь более дальновидным, — сказал Рауль, — нам придётся жить в том будущем, которое уготовил нам Вильгельм. Оно здесь, в Англии. Ты говоришь, мы норманны, но я думаю, что в конце концов мы все станем англичанами. Не ты и не я, но дети наших детей.
— Мои не будут, потому что их воспитают в их родной земле.
— А мои будут воспитываться в Англии, так что когда я умру, то оставлю земли, которые я получил, своим потомкам, рождённым здесь. Оставайся здесь, Гилберт, в этой измученной войной стране для нас найдётся много работы.
— Остаться для того, чтобы, как какой-нибудь разбойник, опустошать Англию? Ну уж нет, Рауль.
— Для того, чтобы восстановить справедливость и порядок, который ты всегда любил так же, как и я. Вильгельм хочет, чтобы отныне и во веки веков эта земля стала родным домом для норманнов. Однажды, очень давно, он сказал мне, что отвоюет для своих потомков королевство, надёжно защищённое морями, а не какими-то непрочными границами. Вот он и сделал то, что хотел. Нравится тебе или нет, это ничего не меняет. Остаться верным Нормандии? Возможно, все мы именно так и поступим, ведь это наша страна, мы любим её, но надо научить наших детей считать Англию своей родиной. Ведь в конце концов борьба развернётся между Нормандией и Англией, и, я думаю, Англия победит, а Нормандия погибнет, как одна часть той чудо-женщины, которую мы видели в Сент-Жаке. — Он помедлил. — Ты помнишь слова Галета? Я очень часто о них думал.