Вильгельм Завоеватель
Шрифт:
Наблюдая за своей госпожой, Рауль серьёзно задумался и почувствовал что-то неладное. Она не щадила сил, чтобы привлечь внимание ярла. Конечно, она уже не так молода, но всё ещё сохранила то волшебное обаяние, с помощью которого ей удалось увлечь и удержать около себя герцога Вильгельма. Теперь взгляд её колдовских глаз был обращён на Гарольда, она хотела очаровать и его. Рауль видел это, и его брови хмурились. Он знал, что в сердце Матильды не осталось места ни для кого, кроме Вильгельма и его детей. Рауль присмотрелся повнимательнее: в её глазах не было любви, они излучали опасность, такого выражения он не видел у неё с тех пор, как она
Однажды вечером перед ужином Рауль стоял на галерее и смотрел вниз, наблюдая за тем, как в холле разговаривали придворные, разбиваясь на небольшие группы. Ярл Гарольд стоял подле кресла герцогини, и, казалось, они о чём-то беседуют. Рауль, нахмурившись, смотрел на них и думал, что бы это всё могло значить. Он услышал позади себя чьи-то шаги и, повернув голову, увидел герцога.
Вильгельм встал рядом и тоже посмотрел вниз, в холл. Он заговорил, не сводя глаз с группы около кресла Матильды:
— Как ты думаешь, Рауль, что за человек Гарольд?
— Мне кажется, он очень скрытный, — тут же ответил Рауль. — Смелый человек с большими амбициями.
— А я думаю, что я его расколол, — сказал Вильгельм, — он более уязвим, чем ему хочется показать окружающим; конечно, он лидер, возможно, даже правитель. Но он всё ещё не встретил свою пару.
Он смотрел, как Матильда улыбается ярлу. Вильгельм не терпел соперников; то, что принадлежало ему, было неприкосновенно для других, но его, видимо, вовсе не беспокоило поведение его госпожи.
Рауль заметил удовлетворение в его взгляде и тут же всё понял.
— Когда ярл отправится в Англию, сеньор? — спросил он. В его тоне прозвучала нотка злости.
Вильгельм улыбнулся:
— Неужели ты думаешь, что я позволю Гарольду улизнуть от меня? — сказал он. — Я наконец-то сумел его заполучить и ни за что на свете не отпущу.
— Но ведь он сам отдался вам на милость! — горячо заговорил Рауль. — Он надеялся на ваше благородство!
— Друг мой, у кого такие амбиции, как у Гарольда, тот никому не должен верить, — ответил Вильгельм.
Рауль, поражённый, смотрел на своего господина, и его взгляд становился всё мрачнее:
— Мой господин, когда вы отправили в Понтье посланников с приказам освободить ярла Гарольда, Эдгар просил дать ему слово, что ярла не предадут во второй раз. А теперь вы даёте мне повод думать, что Эдгар имел все основания для сомнений!
Он заметил улыбку, пробежавшую по губам Вильгельма, и резко схватил своей рукой запястье герцога:
— Вильгельм, мой господин, я долгие годы верой и правдой служил вам, зная, что вы никогда не совершите позорного поступка. Но теперь я вижу, что вы меняетесь, ваши чересчур грандиозные мечты делают вас жестоким. Вы не думаете ни о чём, кроме короны. Мой лорд, если вы хотите причинить вред Гарольду, который положился на вашу рыцарскую честь, то возьмите мой меч и сломайте его о своё колено, потому что тогда вы больше не можете быть господином ни для меня, ни для любого другого человека, верного клятве рыцаря.
Герцог посмотрел на Рауля с лёгким удивлением и сказал:
— Сторож, ты будешь служить мне до конца твоих или моих дней. Ни Гарольд, ни даже прекрасная Элфрида не смогут отнять тебя у меня.
Рауля всего передёрнуло при этих словах, но он постарался ответить спокойно:
— Только вы можете сделать так, что я перестану служить вам.
— Я этого не
Он по-дружески взял Рауля под руку и медленно повёл по галерее.
— Поверь мне. Я не буду ни к чему его принуждать. Его будут принимать в моём дворце как самого уважаемого гостя, и его будет развлекать моя герцогиня, что она и делает, как видишь.
— Если вы его не будете удерживать, — проговорил Рауль, — то он сможет уехать, как только захочет.
— Он слишком умён для этого. Я поставил своих доверенных людей, чтобы они удовлетворяли все его потребности; он не может скрыться от их бдительных глаз. Он знает, что, несмотря на то что я прошу его погостить у нас, в моих силах заставить его сделать это. Неужели ты думаешь, что он совсем глуп? Я уверен, что это не так. Он не решится проверить свои подозрения: только сумасшедший станет злить волка в его логове. Я держу Гарольда на цепи, скованной из собственных подозрений.
Рауль не мог сдержать улыбку:
— Вильгельм, по-вашему, меня должны утешить подобные слова? Вы что же, считаете, что я совсем не знаю вас? Если бы Гарольд решился сбежать, вы бы схватили его ещё до того, как он успел бы опомниться.
— Я вполне мог бы сделать так, — спокойно ответил герцог, — но не в моих целях оказывать открытое воздействие на сакса. Да и такая необходимость вряд ли возникнет.
Они подошли к двери, которая вела в комнату герцога. Внутри было довольно душно, ведь здесь было всего одно узкое окно в массивной каменной стене. Комнату украшали гобелены с изображениями сцен из жизни святых, в середине стоял стол, рядом с ним два кресла. Герцог сел в одно из них и облокотился на стол.
— Вильгельм, это неблагородно, — сказал Рауль. — Он пришёл к нам, не желая зла, а мы предаём его.
— Он знал, на что шёл, понимал, что я его враг, и мог с уверенностью сказать лишь о том, что с моей помощью ему удастся избежать куда более серьёзной опасности.
— Если он знает, что вы являетесь его врагом, как же он может отдаваться вам на милость? Вы ведь можете вопреки всем его предположениям подсыпать ему в вино яд или подстроить несчастный случай на охоте.
— Спасибо тебе, Рауль. И всё-таки я думаю, что не заслужил славы человека, избавляющегося от своих врагов такими варварскими методами. Подумай сам, если Гарольд умрёт в Нормандии, тогда весь христианский мир будет считать, что я убил его. И поддержит ли меня святая церковь в моём стремлении заполучить английский престол? И вообще кто-нибудь поддержит меня? Нет, Гарольд может быть абсолютно спокоен, ему не грозит смерть ни от яда, ни от случайной стрелы. Но вот от меня он сбежать не сможет, и это он тоже отлично знает.
— И что из этого выйдет? Вы собираетесь держать его при себе всю жизнь? Таким способом вы тоже вряд ли добьётесь одобрения благородных людей.
— Нет, я не собираюсь навсегда оставить его здесь, — ответил герцог. — Он свяжет себя клятвой, в которой обязуется поддержать мои требования на английский престол. Как только он даст такую клятву, я отпущу его на все четыре стороны.
Рауль отошёл к окну и остановился там, прислонившись плечом к холодному камню. Повернувшись, он мрачно посмотрел в глаза Вильгельму: